Ночью она собрала свои вещи и рано утром попросила конюха увезти ее к старинной подруге, а через два дня оказалась в нашем салоне.
Разумеется, помочь людям добиться справедливости можно далеко не в любой ситуации, но мы очень хотели попытаться. Однако ни один из предложенных нами способов Жанетт не устраивал. И вскоре мы убедились, что она желает невозможного. Вернуть прошлые отношения с пасынком и получить уважение невестки, не проучив их прежде за жестокость и бездушие, не показав, как подл и гибелен путь, по которому они пошли.
Однако и бросить ее без помощи мы тоже не могли и отправили в Дебруин, к матушке Мелисанте. Вот там и выяснилось, что доброта Жанетт — не просто качество души, а еще и дар, хоть и слабый, но усиливающий бьющие на территории Дебруина целебные ключи. А вскоре ее перевезли в Тагервелл. У Жанетт была одна, но неизлечимая слабость: раз в декаду нанимать карету и, остановив неподалеку от дома, где она прожила столько лет, ждать, не появится ли в воротах или на балконе предавший ее сын.
— Вели! — С одной из широких скамеек, окружавших властвовавший посреди пещеры округлый бассейн с целебной водой, порывисто, как девчонка, поднялась черноволосая женщина с прикрывающими лоб и виски мелкими локонами, бросилась ко мне, крепко обняла. — Жива, здорова… а мне написали, будто вас коршун увез.
— Интересно, — ехидно буркнул Танрод.
— Это мой жених и учитель, Танрод Ледхар, — успокоила я Луизьену.
— Сначала я подумала — только учитель, — лукаво заметила она. — А теперь смотрю — минут через пять и в женихи подойдет.
— Ему нельзя было ходить по городу без личины, — пришлось мне выдать Танроду тайну пещеры.
— Я очень рад с вами познакомиться, — учтиво поклонился Луизьене лорд дознаватель и, усадив меня на скамью, решительно устроился рядом. — А о свойстве здешнего источника развеивать наведенные личины и мороки я слышал в Саркане, но не предполагал, что такие секреты известны посетителям часовни.
— Только троим, — появилась из-за ниспадающих с потолка плетей Жанетт. — Исключая магов.
— Значит, вы маг, — изрекла уже очевидную истину Луизьена с незаметным всем, кроме меня, огорчением.
— Нам нужно серьезно поговорить. — Мне очень не хотелось расстраивать тетушку.
— Не буду мешать, — двинулась к выходу Жанетт, но Танрод ее остановил.
— Это мы не будем мешать, сестра Ильсия, — встал он с места, — в вашем благородном деле. У меня есть ключ от дальней двери, мы посидим там.
— Как пожелаете, — склонила голову Жанетт, и в самом деле получившая в монастыре имя Ильсия. — Но сначала выпейте водички, я Вели здоровья пожелаю.
— Спасибо, — приняла я серебряный стакан, отпила половину и передала жениху: — Пей.
Он выпил медленно, с чувством, аккуратно поставил посудину на скамью вверх дном и положил рядом свой кошель. Потом ухватил меня за руку и повел к зарослям плюща, за которыми скрывалась старинная дверь, не поддающаяся никому из жриц.
Луизьена шла следом за мной как-то слишком покорно, и пришлось, извернувшись, ухватить ее за руку. Идти стало неудобно, но я отлично знала, какие мысли сейчас терзают мою тетушку. Сама недавно была уверена, что попала в западню.
— Вели, — что-то почувствовав, обернулся маг, окинул нас пристальным взором и, резко остановившись, шагнул почти вплотную. — Луизьена, я даю вам честное слово магистра Сарканской цитадели, что не намерен ни словом, ни делом обидеть вас или причинить какое-то зло. Наоборот… за то, что когда-то вы не оставили Вельену без помощи, готов выполнить любые ваши пожелания, и в моем доме вас всегда ждут почет и уважение.
— Спасибо, — с искренним облегчением вздохнула тетушка. — А то Генри такой сумасшедший, обязательно помчится жаловаться императору.
— Кто такой Генри? — нахмурился Род.
— Мой муж, — скромно сообщила она. — Герцог Генрих Дирзо.
Полное имя воинственного и прямолинейного супруга Луизьены я знала, а вот о том, что он герцог, услыхала впервые. Но не удивилась, ведь это было не лукавство тетушки, а военная хитрость Дирзо. Два с половиной года назад, впервые придя в наш салон, он вообще назвался простым солдатом Генри.
По заведенному Луизьеной обычаю все мужчины считались ее клиентами, я занималась только женщинами. И поэтому в тот день увидела его мельком, зато позже опознавала с первого мгновения, услыхав сочный, раскатистый бас или заметив блеснувший из-под низко опущенного капюшона плаща въедливый взгляд черных глаз.
— Известная личность, — отворачиваясь, едко усмехнулся лорд дознаватель, но руку мою сжал еще крепче, словно безмолвно предупреждая, что наши отношения мужа Луизьены не касаются ни с какой стороны.
Некоторое время мы шли прямо, потом свернули и оказались перед ведущими наверх вырубленными в скале ступенями. Очень аккуратно вырубленными, словно вырезанными в масле горячим ножом. И весьма пыльными, но Танрод не позволил мне собирать грязь подолом монашеского платья. Что-то пробормотал, по потайному ходу пронесся прохладный ветерок, и запахло свежестью, как после дождя.
— Какой полезный жених, — тихо отметила Луизьена.
— Это, миледи, еще не все мои достоинства, — учтиво отозвался маг, пропуская нас в круглую искусственную пещеру, освещенную парой магических фонарей.
В центре стоял старинный каменный стол, вокруг — несколько плетеных кресел, явно попавших сюда не так давно. В дальнем углу виднелась крепкая на вид дверца, и Танрод, усадив нас, прошел к ней, поколдовал и вернулся. Подвинув свое кресло вплотную, уселся и бесцеремонно захватил мою руку.
— Тетушка, — поглядев на его довольную ухмылку, приступила я к главному, — мы уже помолвлены, но…
— Не хотите тянуть со свадьбой, — легко угадала Луизьена. — И когда же свершится это знаменательное событие?
Она по обыкновению подтрунивала, но смотрела одобряюще, и я, как будто ныряя в омут, сообщила:
— Сегодня. Но тайно.
— Тогда мне нужно написать пару писем, — вмиг посерьезнела Луизьена и потянулась к сумочке.
— Я сам обо всем позабочусь, — категорично отказался Танрод. — Мы только хотели знать, желаете ли вы присутствовать на ритуале в качестве свидетелей? Если да, то могу привести и вашего мужа, он человек слова. А еще Вели хочет пригласить монахиню Мелисанту.
— Но она в монастыре… — заикнулась Луиза, с внезапным уважением оглядела моего жениха и кивнула: — Я могу ей написать. Она выйдет за ворота, там есть беседки.
— Знаю, — кивнул Танрод. — Так кого еще нужно взять?
— Род, — заволновалась я, догадавшись, что он подразумевает под словом «взять», — это же большой расход.
— Если бы я знал тебя меньше, то оскорбился бы, — сообщил он и тут же, склонившись к моей руке, бережно коснулся губами пальцев.
— Я написала Мелисанте, через десять минут можем идти, а Генри сегодня с друзьями на охоте, его лучше не трогать, — отправив письма, деловито доложила Луизьена. Помолчала и, опасливо покосившись на меня, вдруг сообщила, не глядя на Танрода: — Оскорбиться поведением Вельены может только тот, кто совершенно не разбирается в людях или одержим злыми намерениями. Она никогда не лжет и никогда не сделает ничего плохого, если на нее не нападут первыми.
