— То есть, мне не стоило запускать все в маркетинг? — неуверенно спрашивает Рут.
Леви думает.
— Мы не можем свалить им это на голову в качестве сюрприза, — пытается убедить его Рут. — Иначе весь наш выигрыш по времени будет потерян там.
— Вы правы, — соглашается Леви.
— Каково ваше мнение? — нажимает на Леви Марк. — Допустим, заключительные испытания не выявят ничего катастрофического. Мы выполнили задание?
Исаак смотрит на трех молодых людей, сидящих перед ними. Они молча ждут его вердикта.
— Давайте говорить прямо, — начинает он. — Даже если испытания выявят действительно серьезные проблемы, это никак не будет связано с тем, что вы трое сделали. Мы искали путь к тому, как значительно сократить время разработки, и вы указали этот путь. Но… — он замолкает, чтобы организовать свои мысли. Они не решаются даже моргнуть. — Но до того, как этот путь станет очевидным, еще много работы. Сейчас у меня больше вопросов, чем у вас ответов. Мы только в самом начале пути.
Он объясняет, что имеет в виду:
— Когда вы начали внедрять этот радикальный метод, А226 был уже на заключительном этапе. Не поймите меня неправильно. Я совсем не хочу умалить значение того, что вы сделали. Вы сделали отличную работу. Но я хотел бы видеть, как ваш метод работает на полном проекте. От старта до финиша.
— Я не вижу большой разницы, — возражает Марк.
— Может быть, вы и правы. Но до тех пор, пока мы не попробуем, мы не можем этого знать. Кроме того, — добавляет Исаак, — вам разве не интересно выяснить, насколько ваш метод может сократить время разработки?
Они не отвечают.
— Есть еще кое-что, что тревожит меня, — говорит он. — Я вижу, как этот метод работает с одним проектом. Но я пока не вижу, как он может работать со многими проектами. Наши проекты взаимодействуют друг с другом, вы это знаете.
— Знаю, — негромко говорит Марк и, собрав мужество, произносит, глядя Исааку прямо в глаза: — Всегда останутся какие-то вопросы, на которые не будет ответа.
Исаак не отвечает. Тогда задает вопрос Рут:
— Когда мы вернемся к нашей обычной работе? Исаак поворачивается к Фреду:
— У вас тоже есть вопрос?
— Да, — отвечает он. — Нам пообещали, что если мы добьемся успеха, мы получим десять тысяч акций каждый. Каковы критерии нашего успеха?
— Десять тысяч акций каждому — это большие деньги. Вы считаете, что вы их заработали?
Они не отвечают. Он продолжает:
— Вы хотите поставить на то, что ваш метод работает? Всегда? В скольких случаях мы это проверили? От старта до финиша и несколько раз? Если сравнить это с разработкой модема, приняли бы вы это в качестве готового продукта? На данном этапе у нас есть только многообещающий прототип. Не спрашивайте у меня, каковы критерии. Вы их знаете. Вы знаете, когда можно объявить, что что-то готово.
— Я думаю, мы хотели бы иметь более осязаемую цель, — тихо говорит Рут. — По крайней мере, я бы хотела.
— Я не буду принимать на себя обязательств ни по каким цифрам, но я так скажу: когда станет ясно, что ваш метод становится нормой в нашей фирме, это будут означать, что вы выполнили задание. Это подходит?
— Годится, — твердо отвечает Марк и смотрит на остальных.
Они кивают.
— Вы говорили, для нас нет ограничения бюджета, — напоминает Фред Исааку. — Мы можем оплатить помощь нашего профессора? Я думаю, что будет несправедливо продолжать пользоваться добрым отношением профессора Силвера. А нам понадобится его время.
— Неплохая идея. Предложите ему стандартную ставку консультанта — тысяча долларов в день. Трех дней в месяц будет достаточно?
— Справимся, — говорит за всех Марк.
— Еще что-нибудь нужно, «фабрика мысли»? Отлично. Продолжайте в том же духе и держите меня в курсе.
Звонок Марка вызывает у меня легкое головокружение. Смеясь, я несусь в город. Я решаю сделать Джудит особенный подарок на День Святого Валентина. Я вхожу в ювелирный магазин. Сегодня вечером, хотя бы раз в жизни, моя жена получит подарок, которого она заслуживает.
Легче сказать, чем сделать. Я не очень разбираюсь в украшениях. От продавщицы тоже мало толку, хотя она и старается. Она даже примеряет украшения на себя, чтобы мне было легче выбрать. Но у Джудит густые золотые волосы, высокие скулы и красивая длинная шея, а эта дама…
Я, кажется, пересмотрел каждое их украшение как минимум четыре раза. Наконец, все еще сомневаясь, я делаю выбор. На всякий случай я еще покупаю коробку самого хорошего шоколада, который я смог найти.
Мы заканчиваем ужин и идем в гостиную. И тогда я протягиваю ей подарок.
Не шоколад. Серьги.
Ей не надо говорить, как они ей нравятся, ее голубые глаза говорят мне все. Они сияют, так же как и тихонько покачивающиеся аквамарины. Они ей очень идут.
Мы садимся на диван, и я рассказываю ей о предложении Генмодема.
— Еще три тысячи долларов в месяц! — она вскакивает. — Милый, это же целое состояние!
Мои уши мешают мне улыбнуться еще шире.
— Я же говорила, что мы справимся.
Она начинает кружиться по комнате.
— Я же говорила, что если у университета не хватает ума тебя оценить, это сделают другие.
Я удобнее усаживаюсь на диване.
— Говорила, говорила, — признаю я.
— Сколько ты сейчас делаешь за счет консультантской работы? Больше, чем в университете?
Она закрывает глаза и начинает вальсировать, широко раскинув руки.
— А на следующий год, когда больше фирм узнают о моем умнице муже, нам будет нечего беспокоиться.
Мне бы очень хотелось, чтобы это было так.
Она бросает на меня взгляд и останавливается.
— Прости, родной. Я знаю, как тебе нравится преподавать, но ты же сам говорил в прошлом месяце, что консультирование это вид преподавания. Разве не так?
— Зависит от того, как это делать.
— А если делать так, как ты?
— Я думаю, меня вполне бы устроила такая работа, но…
Она садится рядом со мной.
— Что тебя тревожит, дорогой?
— Следующий год я уже не буду работать в университете, — объясняю я. — И у меня не будет студентов — менеджеров из больших фирм. А самому мне никогда не получить контракты на консультационные услуги. Джудит, давай не будем себя обманывать. У меня нет того, что надо, чтобы уметь продать себя. Я могу попробовать, но давай будем смотреть реально: то, что происходит сейчас, это не начало успешного консультационного бизнеса.
Она берет мои руки в свои.
