— Покажете мне, прежде чем отправить, хорошо? — говорю я. — Просто чтобы я был в курсе.
— Конечно, — отвечает Лу.
— У вас есть свободная минутка? — спрашиваю я.
— Да, а что? — заинтересованно говорит он, вероятно надеясь, что я поделюсь с ним тем, что происходит между мной и Пичем.
— Сядьте, — говорю я.
Лу подтягивает к столу кресло.
Я задумываюсь, стараясь правильно сформулировать свой вопрос. Лу терпеливо ждет.
— Я хочу задать вам один простой, фундаментальный вопрос, — говорю я.
Лу улыбается:
— Такие вопросы я люблю.
— Вы согласны с тем, что цель нашей компании — зарабатывать деньги?
Лу смеется.
— Вы шутите? — спрашивает он. — Это что, вопрос- ловушка?
— Нет, просто скажите.
— Ну конечно, цель компании — зарабатывать деньги! — отвечает он.
— Значит, вы утверждаете, что цель компании — зарабатывать деньги, так? — переспрашиваю я.
— Так, — подтверждает он. — Но мы должны еще производить продукцию.
— Стоп, минуточку, — говорю я ему. — Производство продукции — это лишь средство достижения цели.
Я вкратце повторяю ему свои рассуждения. Лу внимательно слушает. У него светлая голова. Ему не нужно разжевывать. В конце концов он соглашается со мной.
— И к чему вы ведете?
— Как нам знать, зарабатываем ли мы деньги?
— Ну, есть много способов, — говорит он.
В течение нескольких минут он рассказывает об объеме продаж, о доле рынка, об эффективности, о дивидендах, выплачиваемых акционерам, и т. д. Наконец я не выдерживаю и поднимаю руку.
— Позвольте мне подойти к этому вопросу иначе, — говорю я. — Представим, что вы собираетесь написать отчет на эту тему. Предположим, у вас нет всех этих сведений и вы вынуждены собирать данные по ходу дела. Какой минимальный набор показателей вам понадобился бы, чтобы понять, зарабатываем ли мы деньги?
Лу трет пальцем лоб, уставившись на носок ботинка.
— Ну, нам понадобятся какие-то абсолютные цифры, — говорит он. — Какой-то показатель, который в долларах, иенах или каких-то других финансовых единицах скажет нам, сколько денег мы заработали.
— Что-то вроде чистой прибыли, верно? — спрашиваю я.
— Да, чистая прибыль, — соглашается он. Но этого мало. Дело в том, что абсолютные цифры немного стоят.
— Разве? — удивляюсь я. — Если я знаю, сколько денег я заработал, зачем мне знать что-то еще? Понимаете, о чем я? Если я сложу все, что мы заработали, вычту расходы и получу чистую прибыль, что мне еще надо? Я заработал, скажем, десять миллионов или двадцать.
На долю секунды в глазах Лу мелькает насмешливый огонек, словно он считает меня полным дебилом.
— Хорошо, — говорит он. — Предположим, вы вычислили все это, и у вас получилось десять миллионов долларов чистой прибыли… в абсолютных цифрах. На первый взгляд кажется, что вы заработали неплохую сумму. Но с какой суммы вы начинали?
Ради большего эффекта он делает паузу.
— Чувствуете? Сколько денег вам понадобилось, чтобы заработать эти десять миллионов? Миллион? Тогда вы заработали вдесятеро больше того, что вложили. Десять к одному. Чертовски здорово! Но давайте представим, что вы вложили миллиард. А заработали какие-то паршивые десять миллионов? Никуда не годится.
— Хорошо, хорошо, я не настаиваю. Я потому вас и спрашиваю, что хочу разобраться.
— Таким образом, нужны еще и относительные показатели, — продолжает Лу. — Что-нибудь вроде коэффициента окупаемости инвестиций для сравнения заработанных денег с вложенными.
— Хорошо. Но двух этих показателей достаточно для анализа успешности работы компании? — спрашиваю я.
Лу кивает, но потом отводит взгляд куда-то в сторону.
— Ну… — тянет он задумчиво.
Я тоже думаю.
— Знаете что, — говорит он наконец. — Бывает так, что у компании большие прибыли и отдача инвестиций хорошая, а все равно дело доходит до банкротства.
— Вы имеете в виду, что оборотные средства заканчиваются? — спрашиваю я.
— Именно, — подтверждает Лу. — Недостаток оборотных средств — главный фактор банкротства предприятий.
— Таким образом, движение денежной наличности является третьим показателем?
Лу кивает.
— Ладно, — говорю я. — Но представим, что каждый месяц поступает достаточно наличности, чтобы удовлетворить годовые потребности. Если оборотных средств хватает, они ни на что не влияют?
— Зато когда их не хватает, они очень даже влияют. Это вопрос выживания: если ты держишься выше какотго-то порога, все в порядке; если же ты опускаешься ниже — ты пропал.
Мы смотрим друг другу в глаза.
— Именно это происходит сейчас с нами, не так ли? — спрашивает Лу.
Я киваю.
Лу отводит взгляд и некоторое время молчит.
Потом он произносит:
— Я знал, что это случится. Это был лишь вопрос времени.
Он замолкает и снова смотрит на меня.
— Что с нами будет? — спрашивает он вдруг. — Что сказал Пич?
— Они собираются нас закрыть, — отвечаю я.
— Будет какое-то слияние?
На самом деле он спрашивает, сохранится ли за ним рабочее место.
— Честно говоря, не знаю, Лу, — отвечаю я. — Полагаю, что некоторых переведут на другие заводы или в другие филиалы, но в такого рода подробности нас не посвятили.
Лу вытаскивает из нагрудного кармана сигарету и начинает постукивать ею по подлокотнику кресла. Я наблюдаю за ним.
— И это за два года до пенсии, — бормочет он.
— Послушайте, Лу, — говорю я, пытаясь не дать ему впасть в отчаяние. — Худшее, что может случиться с вами, — это досрочный выход на пенсию.
— К черту! — восклицает он. — Я не хочу досрочно на пенсию!
Какое-то время мы оба молчим. Лу закуривает.
Наконец я говорю:
— Но имейте в виду, я еще не сдался.
— Эл, если Пич сказал, что нас закрывают…
— Этого он не говорил. У нас еще есть время.
— Сколько?
— Три месяца, — отвечаю я.
Лу только усмехается:
— Забудьте, Эл. Это невозможно.
— Я сказал, что еще не сдался. Понятно?
Лу с минуту молчит. Я сижу и не знаю, рассказать ли ему всю правду. Все, что до сих пор удалось, это разобраться, что должно произойти, чтобы завод начал зарабатывать деньги. Отлично, Рого, и как нам это сделать? Я слышу тяжелый выдох Лу.
