— Если бы вы были так веселы во время совещаний, — произносит она.
— Отныне на совещаниях я буду только улыбаться.
— Ну, идемте, я доведу вас до двери.
Взяв меня под руку, чтобы я не упал, она ведет меня к крыльцу.
Когда мы оказываемся у двери, я говорю:
— Может, кофе?
— Нет, спасибо, — отвечает она. — Уже поздно, и мне пора домой.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
Я перебираю ключи, нащупываю замочную скважину, и дверь распахивается в темную гостиную. Я поворачиваюсь к Стейси и протягиваю ей руку.
— Спасибо вам за чудесный вечер, — говорю я. — Я отлично провел время.
После рукопожатия я по какой-то причине делаю шаг назад и, зацепившись за порог, теряю равновесие.
— Оп!
Следующее, что я осознаю: мы вместе со Стейси лежим, растянувшись на полу. К счастью — или к несчастью, как потом выясняется, — Стейси находит это чрезвычайно забавным. Она хохочет до слез. Я тоже начинаю смеяться. Смеясь, мы катаемся по полу и тут включается свет.
— Ах ты мерзавец!
Я поднимаю голову и, когда глаза привыкают к свету, вижу ее.
— Джулия? Что ты здесь делаешь?
Не отвечая, она идет на кухню. Пока я поднимаюсь на ноги и, пошатываясь, плетусь за ней, открывается дверь из кухни в гараж. Щелкает выключатель. Долю секунды я вижу ее силуэт.
— Джулия! Подожди минутку!
Я слышу, как открываются гаражные ворота. Когда я попадаю в гараж, Джулия уже сидит в машине. Дверца захлопывается. Я приближаюсь, размахивая руками. Джулия заводит мотор.
— Я сижу и жду его всю ночь, шесть часов веду беседы с его матерью, — кричит она в открытое окошко, — а он является домой в стельку пьяный с какой-то шлюхой!
— Но Стейси не шлюха, она…
Джулия, дав газу миль до тридцати в час, вылетает из гаража, проскакивает по дорожке мимо машины Стейси, едва не задев ее, и поворачивает на улицу. Я стою в воротах гаража. Шины визжат на асфальте.
Она уехала.
В субботу утром я просыпаюсь со стоном, во-первых, от похмелья, а во-вторых, от воспоминания о случившемся.
Я одеваюсь и бреду на кухню. Мать сидит там.
— Ты знаешь, что Джулия была здесь вчера вечером? — спрашивает она, пока я наливаю себе кофе.
От матери я узнаю, что произошло. Джулия приехала вскоре после моего звонка. Ее привела, как она сама сказала моей матери, неудержимая сила — так она соскучилась по мне и детям. Она явно хотела устроить мне сюрприз — и устроила.
Несколько позже я набираю номер Барнетов. Ада произносит обычное: «Она не хочет с тобой разговаривать».
Когда в понедельник я появляюсь на заводе, Фрэн говорит, что Стейси ищет меня с самого утра. Только я устраиваюсь за столом, Стейси тут как тут.
— Привет. Мы можем поговорить? — спрашивает она.
— Конечно. Входите, — отвечаю я.
Она чем-то обеспокоена. Избегает смотреть мне в глаза.
Я говорю:
— Послушайте, мне очень жаль, что все так вышло в пятницу, когда вы привезли меня домой.
Стейси отвечает:
— Ничего. Что, жена вернулась?
— Гм, не совсем. Она пока живет у родителей, — говорю я.
— Это из-за меня?
— Нет, в последнее время у нас были кое-какие проблемы.
— Эл, я все-таки чувствую себя виноватой. Может, мне поговорить с ней? — предлагает Стейси.
— Нет, не надо, — говорю я.
— А мне кажется, я должна. Какой номер?
Наконец, согласившись с тем, что, может, стоит попробовать, я даю ей номер Барнетов. Она записывает его и обещает позвонить Джулии в течение дня, но не уходит.
— Что-то еще? — спрашиваю я.
— Боюсь, что да, — говорит она.
— Что случилось?
— Не думаю, что вам это понравится, — говорит она, — но я в этом совершенно уверена.
— Стейси, — не выдерживаю я. — В чем?
— «Узкие места» распространяются.
— Что вы имеете в виду? — спрашиваю я. — Как это «распространяются»? Эпидемия, что ли?
— Я имею в виду, что у нас появилось новое «узкое место» — и, может быть, не одно. Точно не знаю. Вот, посмотрите. — Она обходит стол и кладет передо мной компьютерные распечатки. — Это списки деталей, которые дожидаются очереди у сборочного конвейера.
Мы вместе изучаем списки. Как всегда, деталей из «узких мест» не хватает. Кроме того, недавно появился дефицит деталей, не проходящих через «узкие участки».
Стейси продолжает:
— На прошлой неделе нам надо было выполнить заказ на 200 изделий DBD-50. Из 172 различных комплектующих недоставало семнадцати. И только одна деталь была с красной биркой. Остальные — с зелеными. «Красная» партия поступила на термообработку в четверг и в пятницу утром уже была готова. А остальных, «зеленых», по-прежнему нет.
Я откидываюсь в кресле и тру переносицу.
— Черт возьми, куда же они делись? Я предполагал, что детали, проходящие через «узкие места», поступают на сборку последними. Может быть, не хватает исходных материалов для этих «зеленых» деталей? Может, недопоставка? — спрашиваю я.
Стейси качает головой:
— Нет, с этим проблем не было. Никакие из этих деталей не изготавливаются внешними подрядчиками. Это явно наша внутренняя проблема. Они застревают где-то внутри нашей системы. Поэтому я и думаю, что у нас есть другие «узкие места».
Я встаю из-за стола и начинаю ходить по кабинету.
— Может быть, с ростом выработки мы подняли уровень спроса до такой степени, что теперь некоторым другим ресурсам, кроме термообработки и NCX-10, не хватает мощности, — предполагает Стейси.
Я киваю. Да, очень даже возможно. Благодаря тому что «узкие участки» стали работать продуктивнее, общая выработка выросла, а задолженность перед заказчиками сократилась. Но это же привело к увеличению нагрузки на другие рабочие центры. И если спрос на продукцию какого-то рабочего центра превысил его производительность, мы создали новое «узкое место».
— Не означает ли это, что мы должны заново пройти всю процедуру выявления «узких мест»? — уныло говорю я. — А ведь мы только-только начали выкарабкиваться…
Стейси собирает распечатки.
Я говорю ей:
— Ладно, давайте так. Выясните все, что сможете: какие конкретно детали, в каком количестве, каких изделий это касается, какие технологические маршруты, как часто случаются перебои — все такое. А я тем временем попробую связаться с Ионой — что он скажет на этот счет?
