Но футбол – аналогия не очень хорошая. Всё-таки в лохоборье много дисциплин. Так что у лоха всё сводится к тому, чтобы в каких-то из них оторваться, в остальных – не отстать. То есть быть как все, а при случае выделиться и всем им показать, что ты больше как все, чем все. Сосредоточиться только на отрыве в своих дисциплинах и забить на те, в которых отстаёшь, нельзя. Лох воспринимает весь процесс как что-то похожее на определение в инвалиды. Инвалидом можно быть по разным категориям, и признаков у инвалидности бывает много разных. Если какой-то из них не срабатывает, это ещё не значит отсутствие инвалидности. С другой стороны, если срабатывает хотя бы один – всё, значит, ты инвалид. Скажем, если ты безног, то хоть у тебя самые сильные в мире руки – ты всё равно инвалид. При этом быть убегающим во всех или многих важных дисциплинах трудно и почти нереально. Поэтому лоху приходится заботиться о том, чтобы нигде не отстать слишком сильно и не провалиться в такие вот инвалиды среди лохов.
Последнее, кстати, даёт ещё одну грань понимания, почему лохи так держатся за толпу и тяготеют быть как все. Они, конечно, понимают, что быть как все – лоховство. Но отклоняться от нормы лох тоже боится, потому что это… Правильно – лоховство. Причём, на взгляд лоха, совсем уже без иллюзий. Та самая инвалидность, ага. А как ещё можно классифицировать отклонение от нормы?! Только как ненормальность. А что такое норма? А это как раз и есть как все. Отсюда любовь продвинутых лохов к слову «адекватный», помешаны прямо на своей адекватности. Очень для них важно соответствовать норме. Лоховской, разумеется, норме.
Вот такая боязнь отстать и такое желание этого не допустить. Что же делать тем лохам, которые не отстать не смогли? Или заранее знают, что не вытянут эту гонку? Или просто сильно боятся, что не вытянут? То есть наиболее убогим лохам, которым не по силам даже быть как все? Как таким лохам быть? Решение очевидное: объединиться в группу – тогда внутри неё каждый будет не хуже остальных. Не хуже всех, ага. Это похоже на какую-нибудь ассоциацию обманутых вкладчиков «МММ»: облошились по полной, но когда находятся среди таких же – как будто и не хуже всех. А лоху очень важно чувствовать, что он не хуже всех. Не хуже всех – вроде как уже и не лох.
Часто такие группки убогих маскируют суть дела (прежде всего от самих себя) тем, что провозглашают себя некими непризнанными «элитариями». Особо ярко этот принцип проявляется в субкультурах всяких неформалов, у которых «нонконформизм». Якобы они отказались от большого лохоборья по собственному выбору, а не из-за немощи в нём участвовать. Никакого настоящего нонконформизма там, разумеется, нет – есть только обиженная поза «не очень-то и хотелось», а для пущей убедительности назло делают «специально наоборот». То есть этоантиконформизм, и такие лохи точно так же ориентированы на большую толпу и от неё зависимы. Внутри же своей кучки у них всё тот же конформизм, потому что там им надо быть как все. Там у них идёт своё мини-лохоборье.
Настоящий нонконформизм бывает только у крутых. Крутой человек действует по собственному разумению, а не из стремления быть как все или, назло, наоборот. Если его выбор в итоге совпадёт с выбором большинства, его это не огорчит и не обеспокоит (как и не будет вызывать радости). Если наоборот не совпадёт – тоже.
Характерная черта всех этих нонконформистских лохов – что когда им удаётся вылезти из убожества, они покидают свои группки «элитариев» и вливаются в общую толпу лохов. Выросли из утешительной лиги, доросли до большого спорта. И этому, заметьте, рады.
Вот так желание выиграть в лохоборье и боязнь в нём проиграть приводят лоха в толпу и заставляют быть как все, что бы сами лохи об этом ни думали и как бы сами себя ни подавали. Но это ещё не всё.
Глава 15. Страх обнаружиться
Топор-топор,
Сиди, как вор,
И не выглядывай во двор.
Из детской игры «прятки»
Итак, лохи соревнуются в своё лохоборье. Фактически, вся их жизнь и есть это состязание, и они боятся в нём проиграть. Борьба идёт по очкам. Однако есть ещё возможность упасть в нокдаун или вовсе нокаут.
Имеется в виду тут вот что. Лох сражается своим созданным образом, показывает свою «крутость». Но ведь точно так же можно по оплошности показать лоховство. То есть в первом случае речь идёт о том, чтобы демонстрировать ложь, вводя в заблуждение других лохов, что и разъяснялось подробно в предыдущих главах. А во втором – о том, что нечаянно наружу проглянет правда, которую лох бессознательно старается от себя спрятать. Если эту правду со всей очевидностью увидят другие лохи вокруг, она станет неминуемо очевидна для него самого (вспомним, насколько сильно лох ориентирован на толпу). Такого развития событий лох жутко страшится. Если оно происходит, это и есть то самое падение в нокдаун.
Примечательно, что означенная опасность актуальна даже для тех лохов, которые в лохоборье типа не играют. Это примерно как поскользнуться на банановой кожуре и упасть. Ни с кем не дрался, а всё равно очень больно, вплоть до переломов. Или как подорваться на противопехотной мине. Что, ты не комбатант и в боях не участвуешь?! А кого это волнует? В любой войне есть жертвы среди мирного населения.
Так что лохам есть чего бояться, да. Это их фундаментальный страх – страх облошиться. Обналичиться. С одной стороны, лох надеется и даже верит, что никакого лоховства в нём на самом деле нет. С другой стороны, трепещет, что это лоховство в нём всё-таки обнаружат. Трепещет так, как будто не сомневается, что оно в нём всё же есть. Как обмирает вор от перспективы, что его сейчас поймают с поличным. Но вор про свою ворюжность знает, а лох про своё лоховство – нет. И надеется никогда не узнать. Поэтому бережётся. Ибо падение в нокдаун означенную надежду подрывает очень сильно.
В чём он заключается на практике? Очевидно. Потерпеть какое-нибудь позорное фиаско. Залезть в ситуацию, которая выставит тебя в глупом виде. По своей вине стать посмешищем. Обналичишься вот так среди лохов, и они моментально засвидетельствуют твоё лоховство. С хищной готовностью. Им это выгодно.
Поэтому требуется себя вести предельно осторожно, что лох и делает. Конечно, ситуации бывают разные. Если позорно оконфузился, но этого никто не увидел, то и не особо считается. Лох, конечно, сам себе судья и, хоть над ним никто не посмеялся, отдаёт себе отчёт, что посмеялись бы, если бы узнали. Но себя этот судья всё же максимально щадит. Если кто-то увидел, но не обратил внимания, тоже можно назвать благополучным исходом, хотя к себе претензий уже больше: чуть не спалился, не каждый раз будет так везти. Если кто-то видел, обратил внимание, но не может рассказать другим, это тоже тяжесть происшедшего сильно облегчает. То есть если спалил посторонний человек – то это не так ужасно, однако беречься всё равно надо. Хуже же всего, разумеется, обналичиться перед толпой – либо в буквальном смысле перед множеством людей, либо перед кем-то из своего окружения, кто дальше всё равно всем разнесёт.
