Конечно, идеальный вирус со 100 %-ной заразностью можно было бы вбросить в одной точке, а дальше уж он сам распространится. Но для большинства вирусов важна первичная плотность посева — она должна быть выше некоторого порога для того, чтобы эпидемия взлетела. Кроме того, одну точку вброса легче потом отследить, вычислить провокатора.
Поэтому обычно вбрасывают сразу во много мест, стараются посеять как можно шире и быстрее.
В социальных сетях машины распространения состоят не только из ботов и виртуальных личностей, но и из десятков тысяч людей, объединённых в концентрические круги, мощные социальные усилители сигнала.
Например, проанализированная нами во время выборов мэра Москвы в сентябре 2013 «Банда Навального» состояла (на то время) из Ядра (110–120 человек), Стаи (400 человек), Тусовки (3–4 тысячи), Стада (40–50 тысяч). На каждом слое были свой социологический состав, своя плотность связей и скорость «репоста».
Эта распространяющая и усиливающая структура (как видим, на каждом слое – усиление сигнала на порядок), которую строили и пестовали несколько лет, служит одной цели: мгновенному распространению вбросов идеологических вирусов из центра структуры на периферию. Любой вброс очередного мозгового вируса позволяет его одномоментно доставить в Твиттер, ФБ, ВК нескольким сотням тысяч пользователей, состоящих в друзьях у Тусовки и Стада.
Есть и другие структуры посева и усиления: кто-то владеет сетью ботов в Твиттере, кто-то ведёт тысячи виртуальных аккаунтов в блогах и делает вбросы через них, у кого-то ботнеты, рассылающие спам, и т. п.
А дальше сообщение вируса бесчисленным эхом внезапно начинает наползать со всех сторон на неподготовленного читателя.
Процент конверсии
Понятно, что не все вброшенные ментальные вирусы «взлетают». На самом деле подавляющее большинство из них никогда не получает широкого распространения, не «цепляет».
Видимо, это процесс принципиально непредсказуемый, как с кассовыми сборами голливудских фильмов, каждый из которых вроде бы делают высокие профессионалы. Нужна удача, момент, стечение обстоятельств, креатив и т. п.
Не все читатели могли заметить в начале 90-х посев понятия «новый русский» – одного из многочисленных ментальных вирусов перестройки в СССР, но все встречались с его последствиями – анекдотами про НР.
Первый вброс, статья о том, что вот есть старые русские – всякие лентяи, иждивенцы, пьяницы, коммунисты, старики, мракобесные бабки, а есть прикольные новые русские – энергичные, молодые, богатые и предприимчивые – появилась, насколько я помню, 8 сентября 1992 года в КоммерсантЪ-Daily. Тут же тему дружно поддержали журнал «Огонёк» и другая либеральная пресса. Было видно, что понятие вводится всерьёз, целенаправленно, профессионально.
Но народ его не принял, отрыгнул этот вирус очень быстро: уже в декабре 1992 года появился первый анекдот про нового русского, а в 1993 они пошли просто косяком.
Вирус не взлетел, несмотря на усилия либеральных журналистов, а точнее, быстро мутировал в другой, полезный «народный вирус», став темой бесконечных анекдотов про Вована и Коляна в малиновых пиджаках на 600-х «мерсах».
Именно из-за невысокого процента удачных вирусов мы видим ежедневно мощный поток фейков, вбросов, «новостей», которые опровергаются через пару часов или пару дней, – это идёт постоянный посев вирусов-кандидатов. Делаются они, видимо, далеко не всегда суперпрофессионалами, много тут и частной активности, непрофессиональной работы с помощью простых генераторов вирусов.
Важен процент конверсии, средний уровень заражения.
Конечно, наиболее эффективны не чисто виртуальные, а гибридные вирусы, соединяющие офлайновые и онлайновые элементы: медийная кампания плюс реальное событие (кампания в соцсетях по сбору на митинг, сбитый «боинг» и немедленная массовая поддержка американской версии в западных СМИ, теракт и т. п.).
Дело тут в том, что про реальное событие, бьющее по нервам, гарантированно узнают практически все, СМИ об этом позаботятся. А уж медийно обработать его, повернуть, подать – уже проще.
Удачный мозговой вирус часто цепляет миллионы людей. И дальше его можно «монетизировать».
А в качестве средств «монетизации», применяемых далее к заражённым индивидам, в индустрии информационной войны используются средства для вывода активности заражённых реципиентов в офлайн и получения политического результата. Митинги, акции, флешмобы, выборы, беспорядки, майданы, война.
Подверженность заболеванию и иммунитет
Надо понимать, что ментальные вирусы, в отличие от естественной мозговой флоры – это биологическое оружие, сделанное профессионалами. Оно работает.
Например, Советский Союз пал именно в результате мозговой эпидемии, применения ментального биологического оружия к не имевшему иммунитета населению СССР. Большинство тех наших сограждан, кто жил тогда, переболели всеми теми вирусами (сбросим коммунистов и заживём, рынок всё наладит, разломаем тюрьму народов, главное – права человека и т. п.). Нам эта мозговая лихорадка хорошо известна.
Мой личный опыт болезни и опыт наблюдения за окружающими больными говорит мне, что иммунитета к мозговым вирусам у человека в среднем – нет. Средний человек беззащитен перед профессионалами.
Средний человек честен и доверчив. Нормальное состояние человека, как его создал Бог – доверие, а не подозрительность.
Для массового читателя и зрителя то, что говорят по ТВ, пишут в газете, говорят «друзья» в социальных сетях – по умолчанию правда. Если эта «правда» имеет крючки и средства внедрения и управления – всё, человек пропал. А вирус – попал.
Вероятность заболеть повышают стресс, страх, неопределённость, быстрое развитие грозных политических событий.
Атомизация общества, оставляющая человека один на один с вирусом, распад защитных слоёв и страт гражданина в современном обществе (соседи, семья, референтная группа, религиозная община, коллеги) также позволяет зомбировать сразу большие массы индивидуумов-атомов.
Конечно, ментальные вирусы чаще всего сообщают ожидаемое, во что готова поверить целевая аудитория. Люди вообще очень склонны больше верить тому, что соответствует их представлениям и ожиданиям.
Поэтому сейчас вирусы идут сериями: общая платформа уже есть, например средний украинец и типовой российский либерал уже знают, что Путин и Россия – средоточие зла и причина всех их неприятностей, нужно только поддерживать эту убеждённость сериями ментальных вирусов, адресующих с разных сторон злочинность Путина.
Иммунитет к новым вирусам выработать очень непросто.
Более того, во многих случаях иммунитета не возникает и к старым вирусам у уже переболевших ими.
Например, большинство тех, кто видел Перестройку 1985–1993 годов, в 2011–2012 годах не пошли на площади, не купились на ровно те же самые лозунги (даже старые добрые «привилегии чиновников-87» подняли в 2011-м из сундука, отряхнули пыль и пустили в дело). Пошли в основном молодые, кто в начале 90-х ещё и толком читать-то не умел.
