Характерно, что, если его попросить привести примеры таких людей, которые всю свою жизнь прозябали посреди окружающего равнодушия, а после смерти вдруг обрели опоздавшее признание, лох чаще всего не может этого сделать. Это притом что, по его словам, такие случаи были сплошь и рядом. Сплошь и рядом, а сам ни одного примера не знает. А ему их и не надо знать. Ему надо знать, что таких случаев было много. Надо знать, даже если это неправда (чем оно в действительности и является). Зачем лоху такое знать? А затем, что тогда умозрительно получается, как будто он притусовался к компании целого легиона крутых и гениальных, но непризнанных личностей. Лоху кажется, будто это придаёт весомости его дурацкому самооправданию, что кому-то важны материальное богатство и мирская слава, а для него это не главное, потому что для него важнее духовное развитие и высшие ценности. Смешно: как будто от чего-то реального отказался. Лох ещё может с многомудрым видом добавить, что погоня за богатством и славой не приведёт ни к чему хорошему. Забавно, что некоторые великие люди, к которым признание долго не приходило, этого признания (то есть той самой презренной мирской славы) очень хотели и добивались, и уж точно они не были против материального богатства (взять, к примеру, Георга Ома, Артура Шопенгауэра, Фридриха Ницше).
Если же лох какие-то примеры всё-таки приводит, то обычно это наивные обывательские байки, в которых крупицы правды уверенно теряются среди чудовищных преувеличений и присочинённых фактов. Так, от лохов вы узнаете, например, что Иоганн Себастьян Бах жил в отчаянной бедности, был никому не известен, а сочинённая им музыка никого не интересовала. И лишь почти через сто лет про Баха кто-то случайно вспомнил, откопали его творческое наследие, и оно вмиг стало признанной классикой. А Николай Коперник ваял свою гелиоцентрическую теорию, шухерясь от католической церкви чуть не по подвалам. Некоторые лохи даже полагают, будто Святая Инквизиция всё же сумела Коперника изловить и сжечь на костре. Двигатель Рудольфа Дизеля при жизни изобретателя оказался никому не нужен. И прочие и прочие такие байки с нарастающим градусом удивительных откровений. Иногда доходит до совсем уж восхитительной ереси вроде того, что только после смерти обрели признание Моцарт и Бетховен, а Ян Вермеер – так и вообще через двести лет. Знали бы лохи, как всё обстояло на самом деле, то-то бы они подивились. Но лохам приятнее верить в другое.
Да, в истории действительно случались выдающиеся люди, не получившие признания при жизни, но их было много меньше, чем хотелось бы лохам. Правильнее сказать, что их просто было мало. Например, не познал при жизни известности гениальный математик, отец теории групп Эварист Галуа. Просто потому, что не успел – он был убит на дуэли в свои 20 лет, и мир смог познакомиться с его работами только после смерти их автора. К этой же категории можно отнести (правда, несколько условно) великого кремонского мастера Джузеппе «дель Джезу» Гварнери, который при жизни заслуженного признания явно не получил. Но и при жизни он, очевидно, считался очень хорошим мастером – неспроста же работам дель Джезу стал в итоге подражать его собственный отец, тоже скрипичный мастер. Скрипки работы дель Джезу обладают очень насыщенным звуком. Такое звучание великолепно подходит для игры в больших концертных залах, а в те времена музыкальные исполнения происходили в небольших помещениях, и для них звук скрипок дель Джезу оказывался слишком мощным – слушатели могли от этого напрягаться. Да и внешний вид его скрипок при всём их непревзойдённом звучании был не особенно красив. К тому же в те годы всё ещё жил и творил другой великий мастер – Антонио Страдивари, уже тогда давно признанный всем миром. Нелегко было привлечь к себе внимание общественности, когда оное целиком было притянуто величием Страдивари. Данные три фактора и привели к тому, что при жизни дель Джезу должного признания не получил. А вот в следующем веке на скрипке, сработанной именно этим мастером (знаменитой «Пушке»), предпочитал играть величайший скрипач всех времён и народов Никколо Паганини. Впоследствии большинство самых выдающихся скрипачей тоже предпочитали играть на скрипках дель Джезу, а не Страдивари (что величия последнего нисколько не умаляет).
Эварист Галуа
С некоторой натяжкой можно сказать, что умер непризнанным Винсент ван Гог. В действительности, большое признание начало приходить к нему ещё при жизни. С 1888 года известные критики Гюстав Кан и Феликс Фенелон в своих обзорах периодически отмечали яркие и свежие работы ван Гога, а в 1890 году журнал «Mercure de France» назвал его великим художником, наследником Рембрандта и Хальса. А вскоре Винсент застрелился. Нет никакого сомнения, что, не сделай он этого, довольно скоро стал бы очень знаменитым и очень богатым человеком. На момент самоубийства ван Гогу было тридцать семь лет, а впервые взял кисть в руки он в двадцать семь. Вся его карьера как художника длилась менее десяти лет, включая период первоначального обучения. Этого короткого срока хватило, чтобы в Винсенте увидели грандиозную величину. После такого глупо и неуместно говорить, будто к безвестному гению никак не хотело приходить признание.
Винсент ван Гог
Надо сказать, про ван Гога по сей день ходит множество живучих мифов, будто бы он был полубезумным отшельником, жившим в нищете, никем не понятый, всеми избегаемый и всеми же осмеянный. И ухо-то он себе отрезал, и картину-то у него за всю жизнь купили только одну – «Красные виноградники в Арле». Все эти мифы сочинил хитрый немец Юлиус Мейер-Грефе, биограф ван Гога и торговец его полотнами. Он создал то, что ныне принято называть выгодным медийным образом. В его описании Винсент ван Гог – этакий мученик от искусства, сумасшедший гений, рукой которого водил сам Бог. Такой образ подогревал интерес публики к художнику, что нешуточно стимулировало продажи. А потом на основе данного образа сняли фильм, да ещё и оскароносный, и мистифицированное представление о ван Гоге укрепилось в сознании масс окончательно. В действительности никаким сумасшедшим он не был, а был здравомыслящим и очень рассудительным человеком. Да, в последние полтора года жизни у ван Гога случались перебои с психикой – это было следствием частого употребления абсента, о разрушительном действии которого на нервную систему медики того времени не знали. Надо сказать, что от своего временного помешательства художник успешно излечился, а периоды сумасшествия, вопреки распространённому мнению, никак не помогали ему творить, ибо писал он, только будучи здоровым, а больной не писал. Ни в какой нищете ван Гог не жил. Он был выходцем из большой и обеспеченной семьи, которая никогда не переставала его материально поддерживать. С 1884 года его брат и вовсе выплачивал ему весьма солидное содержание и снабжал его за свой счёт качественными холстами, кистями, красками и прочими необходимыми художнику принадлежностями (отнюдь не дешёвыми). Никаким всеми отвергнутым отшельником ван Гог не был – напротив, он постоянно был в центре тусовки передовых художников того времени, о чём свидетельствуют несколько его прижизненных портретов, написанных, например, Анри де Тулуз-Лотреком или Эмилем Бернаром. Картины ван Гога постоянно экспонировались. При его жизни их было продано далеко не одна. Сохранились свидетельства о четырнадцати проданных полотнах. А о скольких не сохранились! Упомянутая же «Красные виноградники в Арле» была первой картиной, проданной по относительно высокой цене (конечно, не за такие бешеные деньги, за которые продавались картины ван Гога впоследствии, но за довольно солидные – не меньше нескольких тысяч долларов по курсу на сегодняшний день). От уха отрезана была лишь мочка, да и то, довольно вероятно, что это с собой сделал не сам Винсент, а во время короткой драки его полоснул бритвой Поль Гоген.
