Он мысленно произнес заклинание, обнаруженное в свитке пергамента времен античности, Древней Греции. Пока ему не хватало умения и ловкости применять это волшебство на людях, но с насекомым он вполне справится.
Туманное, неяркое свечение распространилось вокруг крошечной вши на кончике Абакусова пальца. Ее лапки дрогнули, тельце как будто сотрясалось от судорог.
Абакус расхохотался и стряхнул насекомое с пальца. Подобно искорке, вошь упала на пол. Сияние точно указывало, где она находится: в углу неподалеку от лестницы, ведущей из башни в другие помещения полуразвалившейся крепости.
Чтобы лучше наблюдать за всеми изменениями, происходившими с насекомым, Абакус подошел поближе. Ну, началось!
Вошь вырастала. Она становилась все больше и больше: сначала с горошину, потом с вишенку и продолжала расти. Когда она Достигла размеров яблока, у Абакуса мелькнула мысль, что пора бы остановить волшебство. Крупная вошь, которой нечего есть, была, на его взгляд, веселым развлечением. Но гигантская вошь, готовая проглотить его самого или одну из его служительниц-ведьм со всеми потрохами, — это уже не шутка.
О нет, конечно, нет!
К этому моменту вошь уже достигла величины крупной свеклы. Абакус отскочил и разглядывал насекомое с величайшим отвращением. Оно стало слишком крупным для того, чтобы его можно было просто раздавить каблуком.
Колдун лихорадочно пытался вспомнить, каким заклинанием можно расколдовать эту тварь. Когда нужная формула наконец всплыла в памяти, вошь стала уже размером с кошку.
Абакус отошел подальше, бормоча при этом магические слова. Свечение вокруг разросшегося черного туловища мгновенно потухло, и вошь перестала расти. К этому моменту она уже была величиной с молодого волка, и вид ее многочисленных ног и подрагивающего рта вовсе не доставлял удовольствия.
В течение некоторого времени существо не двигалось, как парализованное. Казалось, оно не испытывает боли — во всяком случае, судорожных, беспорядочных подергиваний больше не было. Впечатление создавалось такое, что оно пытается освоиться в новой обстановке.
Абакус лихорадочно соображал, как же ему снова уменьшить диковинного зверя, пока наконец не решил, что в этом нет необходимости. Будет вполне достаточно произнести убийственное заклинание, от которого лопнет панцирь вши. Или мгновенно вспыхнет огонь и испепелит ее. Или же…
Вошь потопталась на месте и вдруг с быстротой молнии метнулась к лестнице. Черт побери, она действительно была быстрой, как молния! Абакус воздел обе руки к потолку, но, прежде чем он успел изречь магические слова, гигантская вошь уже скатилась по ступеням и исчезла в глубине башни.
«Прекрасно!» — пронеслось в голове Абакуса. И надо же было такому случиться именно с ним! Семь ведьм, которые собрались внизу, в развалинах, будут за его спиной трястись от смеха.
Разве только… ну да, разве только он с самого начала не покажет им, кто здесь хозяин. Если он внушит этим колдуньям такой ужас, что им станет плохо от страха, вряд ли они рискнут смеяться над ним.
Он запахнул свою мантию и провел рукой по подбородку. Его окладистая белая борода раздваивалась на груди; из-под нее виднелся тяжелый бронзовый крест. Настоящий христианский крест! Ведь Абакус, злейший колдун на свете, одновременно был самым грозным охотником на ведьм. По крайней мере, так все думали. Втайне организуя союз всех колдунов под собственным руководством, он оставался для всего света врагом всяческого волшебства и языческих суеверий. Он проворачивал свои сатанинские дела, прикрываясь церковью. Он судил по своему усмотрению всех, кто стоял на его пути. Вот так ему удавалось скрывать свое подлинное «я».
Внешне — служитель церкви, втайне — верный слуга темных сил, само воплощение зла — таков был Абакус, могущественнейший из всех колдунов и будущий вождь Арканума.
Арканум — мечта, уже давно не дававшая ему покоя: тайный союз, в который входили бы колдуны со всего света. Ни один колдун, ни одна ведьма не сидели бы тогда в своих лесных хижинах или развалившихся башнях в полном одиночестве, угрюмо бормоча себе под нос заклинания, — нет! Объединив свои разрушительные силы, они могли бы поработить весь мир.
А во главе этого ужасного, кровожадного и презирающего людей объединения стоял бы Абакус, судья и палач одновременно.
Сегодня — тот день, когда мечта осуществится. Сегодня будет учрежден Арканум. И уже завтра могущественный союз колдунов направит все свои силы на то, чтобы подчинить себе человечество.
Размышляя обо всем этом, Абакус улыбался. Он даже забыл неудачу с вошью. Пусть эта дрянь окончит свои дни где-нибудь в темном углу полуразрушенной крепости! Абакус был почти уверен, что никогда больше не услышит о ней.
С величественной миной он спускался по лестнице из башни в нижнюю часть развалин. Он долго искал подходящее место, достойное быть колыбелью Арканума, и вряд ли нашел бы что-то лучше этой твердыни. Всякое человеческое жилье находилось очень далеко отсюда. Только темные, непроходимые леса простирались во все стороны. Никто не смог бы заметить, что творится среди старых камней. Когда-то эта крепость служила пограничным укреплением богатого княжества, но полстолетия назад воины враждующего рода из-за какой-то семейной распри подожгли ее, обратив в прах и пепел. Однако тут еще хватало полуразрушенных башен и залов, где можно было надежно укрыться и спокойно руководить всеми деяниями Арканума.
Абакус шествовал по мрачным переходам и комнатам. Все помещения пустовали. Огонь уничтожил тогда все сооружение, а то, что осталось, растащили бродяги и разбойники с большой дороги.
Магистр черной магии дошел до дверей, единственная уцелевшая створка которых болталась на одной петле. За ней открывался просторный зал с колоннами. В середине стоял дубовый стол, который сотворила своими чарами одна из ведьм. Вокруг него размещались семь стульев и, кроме того, высокий трон — место для Абакуса. На стульях сидели семь ведьм.
Все женщины были очень молоды и очень красивы. Конечно, не случайно. Настоящие ведьмы умеют изменять свою внешность. Одним движением пальца они могут выпрямить крючковатые носы, наколдовать чувственные алые губы, словно ожидающие поцелуя, или прекрасную, стройную фигуру. Те семеро, что собрались за этим столом, были могущественнейшими из всех чародеев — разумеется, за исключением Абакуса, — и, конечно, они постарались превратить себя в самых обворожительных и обольстительных женщин. Наверное, из всех их волшебств это было самым безобидным.
У всех семерых были длинные, гладко зачесанные волосы цвета воронова крыла — такие же черные, как их души. Черными были и роскошные, дорогие наряды. О ноги колдуний терлись черные коты с выгнутыми спинами, таращившие из темноты свои горящие глаза и время от времени злобно шипевшие.
Шепот этих милых дам моментально смолк при появлении Абакуса. Все взгляды устремились на него. Против ожиданий, он не воссел на трон. Медленно обходя стол, он поочередно пристально разглядывал ведьм, пока наконец не остановился за стулом одной из них. Так же медленно он положил руки ей на плечи.
