Ополченцев князь нагнал на марше. Вятичи шли отряд за отрядом со своими старшими. Завидев великого князя, кланялись, что-то говорили, но Иван не прислушивался.
Поскрипывая, тянулся груженый обоз. И снова шли пермяки и вятичи. Наконец молодой князь нагнал дворянскую сотню. Они ехали по трое в ряд, все в кольчатых рубахах, в железных шлемах.
Саньку увидел в первой тройке, а впереди рослый ратник вез червленый стяг. Заметив князя, Санька выехал из строя.
- Здрав будь, великий князь. Воевод повидать едешь?
- Экий ты, Санька, непонятливый. Тебя увидеть приехал. Теперь не скоро в Москву воротишься.
Они ехали стремя в стремя, продолжая переговариваться. Рослые, не скажешь, что пятнадцатое лето на свете живут.
Князь был без брони, в легком кафтане, поверх которого накинут опашень
[22], а голова непокрыта, волосы по плечам рассыпались.
Смотрит Иван на Саньку, а тот время от времени на товарищей по сотне поглядывает, потом снова на великого князя взгляд переводит. Говорит:
- Из Вятки на Двину пойдем, воевода Борис Матвеевич Тютчев сказывал, так что в Москву не скоро ворочусь, ты прав. Да и не на прогулку выступили, не на блины к новгородцам званы. Новгород орешек крепкий.
- Это так, - согласился Иван, - по первой поездке запомнились ожерелья Великого Новгорода, его стены и башни. Думаю, не вскорости одолеем их.
Придержали коней. Передовой отряд, сверкая броней, выехал на возвышенность. С ним и воевода Слепец-Тютчев.
- Расстаемся, Санька, удачи тебе. Перегнулся с коня, обнял друга. Санька вымолвил с надеждой:
- Может, в Новгороде свидимся?
- Нет, мне Москву от ордынцев беречь надобно.
Минул месяц, и с Ходынского поля разными дорогами началось выступление воинства государя московского. Первыми ушли передовые конные дворянские полки князя Холмского. На рысях провел князь конницу. В головном полку везли стяг с ликом Спаса Нерукотворного.
Следом прошли полки второго воеводы - князя Стародубского. Федор Давыдович ехал на крупном коне, в кольчужной рубахе и вороненом шлеме. Ветер теребил его распушенную бороду.
Холмский и Стародубский повели полки на Русу. А вскоре выступили на Волок и Мету Стрига-Оболенский и татарский царевич Даньяр, а на Волоколамск уже изготовились полки самого Ивана Третьего с тем, чтобы оттуда начать наступление на Торжок.
С государевыми полками объединились и дружины братьев Ивана Васильевича. К ним присоединился князь Михаил Андреевич Верейский и Белозерский.
Вступило московское воинство на земли новгородские, пошли полки, уничтожая все на своем пути. Жгли деревни, разоряли городки и угоняли в плен новгородский люд. Казнили непокорных, и летописцы сравнивали поход великих московских князей с Батыевым разорением.
Горели избы, и смрадный дым стлался над лесами и начавшими желтеть хлебными нивами. Били бубны, и гудели трубы. Московские полки шли покорять непокорный Новгород. Пыль из-под тысяч ног вилась столбом. Стонала и плакала Новгородская земля.
- Москва меч карающий над Новгородом занесла! - говорил князь Холмский. - И не будет новгородцам пощады!
Князья-воеводы ехали обочиной дороги в большой карете с лошадьми, запряженными цугом.
Князь Стародубский, второй воевода, слушал Холмского. Выглянув в оконце кареты, согласился:
- Да уж куда как круто взяли. С какой стороны новгородцам защищаться, коли с Двины и Вятки, Волоколамска и Торжка московские полки наседают.
- Новгороду по-доброму бы покориться.
- Как по-доброму, когда новгородцы к вольной, вечевой жизни привычны.
- То бы все ничего, ежели бы они власть великого князя не отвергли да на Литву не поглянули, Казимиру не поклонились.
- Покуда архиепископ их придерживал, они смирялись, а как умер владыка, так новгородцев и понесло. Владыку Феофила избрали, а на рукоположение в Москву не отпустили.
- По слухам, бояре новгородские к унии склоняются.
- Нет, Новгород на унию не согласится…
Гомон, крики, топот множества ног, конское ржание не умолкали, и только к ночи, когда полки останавливались на ночевку и князьям ставили шатер, все стихало.
А поутру лагерь оживал, полки выступали в поход.
Когда к Русе подходили, стало известно, что новгородцы готовятся выставить против Москвы ополчение.
Глава 10
Весть, что в Москве готовятся к войне с Новгородом, знали давно. Однако новгородцы не очень хотели верить в это. Все надеялись, что пугает их великий князь московский. Вот ведь присылал к ним молодого великого князя Ивана, тот грамоту привозил, да что из того. И уж никак не могли они подумать, что Иван Васильевич начнет боевые действия летом, в пору распутицы.
Однако Иван Третий войну начал. С окраин новгородских, с пятин, которые с давних лет платили дань Новгороду, повели московские воеводы военные действия. А вскоре полки московские с самим Иваном Васильевичем на Волоколамск двинулись, к Торжку подступили и пустошат новгородские земли.
Собрали новгородцы Совет господ. Марфа Борецкая на него не явилась, в сердцах бросила:
- В науку Новгороду, отказались поклониться Казимиру!
Уверена была Посадница, не осилить московским ратникам новгородские укрепления. Ведь искони повелось, что у Новгорода всегда великие князья киевские искали защиты.
На Совете господ назвали на главного воеводу имя Василия Казимера, дряхлого полководца, воевавшего еще пятнадцать лет назад под Русой. В помощь Казимеру вторыми воеводами и советниками назначили Василия Селезнева и Дмитрия Борецкого.
Стали скликать войско. Вспомнили прежние лета, когда Новгород выставлял по сорок тысяч ратников и одерживал победы.
Но то было давно, а ныне Иван Третий уже идет на Новгород. С превеликим трудом удалось призвать около пяти тысяч ратных людей и ремесленников, из которых многие и на коне не сидели, оружием не владели. А у бояр новгородских и дружин нет.
А тут еще владыка Феофил заупрямился, не дает своего благословения на войну с Москвой. Уж на архиепископа Совет господ давил, согласия требовал и убедил лишь позволить владычному полку выступить на Псков, потому как псковичи отказались помочь новгородцам…
Собралось новгородское ополчение, толпятся ратники в бездействии, из Новгорода ни шагу. Снова сошлись старейшины на Совет господ - призывать воеводу Казимера выступить навстречу московским полкам. Но Казимер упирался, настаивал на подготовке Новгорода к обороне. Боялся старый Казимер: побьют его московские воеводы.
