Как уже видно из сказанного, первоначально речь зашла о торжественном приеме. Но вопрос о нем стал поводом для постановки гораздо более крупного вопроса.
Сталин считал, что факт нападения Германии на Югославию и Грецию заставляет советское правительство по-новому взглянуть на балканскую ситуацию вообще и на советско-югославские отношения в частности, требует всемерной осмотрительности, чтобы еще более не осложнить и без того напряженные отношения между Советским Союзом и Германией. С этой точки зрения, полагал Сталин, надо отказаться и от демонстративного приема, который в новых условиях будет носить, по его мнению, заведомо вызывающий характер.
Молотов утверждал, что если уж остерегаться обострения отношений с Германией, то заключение договора с Югославией – это такой факт, который гораздо скорее способен вызвать у Гитлера недовольство, чем банкет. Нам незачем отказываться от взятой линии на морально-политическую поддержку Югославии, а потому незачем отменять и прием.
Спор был оборван прямым указанием Сталина: «Надо оставить эту затею, ставшую неуместной».
Молотов опустил трубку, вынул из кармана носовой платок и вытер со лба пот. Затем, повернувшись ко мне, он с хмурым видом промолвил:
– Вы можете идти домой, товарищ Новиков!
Ушел я из его кабинета сильно озадаченный и расстроенный происшедшим. Помимо резкой формы дискуссии между двумя самыми высокопоставленными руководителями Советского Союза, меня будоражило еще и ее содержание. Я должен был решить для себя самого, какая из двух высказанных точек зрения правильнее отражает требование новой ситуации, конечно не только в вопросе о злополучном приеме. Принципиально они расходились, а в практической плоскости их различие сводилось к тому, что Сталин настаивал на сугубой осторожности по отношению к Германии, тогда как Молотов придерживался в первую очередь курса последних дней на демонстративную поддержку Югославии».
6 апреля 1941 года
Москва, ближняя дача Сталина.
Завершив телефонный разговор с Молотовым, Сталин долго еще не мог прийти в себя. Сразу же после известия о нападении немцев на Югославию он осознал, что допустил большую ошибку в своих оценках относительно ближайших планов Гитлера. До этого момента ему казалось, что немцам, завязшим в войне с Англией, по крайней мере, в этом году будет не до нападения на СССР. Однако тот факт, что Гитлер явно пренебрег опасностью возникновения советско-германской войны до окончания войны с Великобританией и демонстративно проигнорировал факт заключения советско-югославского договора о дружбе, говорил о многом.
С т а л и н. Неужели же Гитлер может пойти на риск войны на два фронта? Но не идиот же он, в самом-то деле, чтобы повторять ошибку, которая уже стоила Германии поражения в Первой мировой войне? Англо-германская война вошла в стадию войны на истощение, расползается по периферийным театрам. Невероятно, чтобы в этих условиях Гитлер сам, по своей воле, открыл бы еще один сухопутный фронт колоссальной протяженности против сильного противника, каким, несомненно, являлся СССР, и тем самым добровольно замкнул бы кольцо блокады вокруг Германии.
И тем не менее факт остается фактом – действия немцев в Югославии явно противоречат моим представлениям о развитии событий в Европе.
А тут еще и многочисленные сообщения советской разведки, свидетельствующие о том, что немцы уже в этом году якобы готовятся напасть на СССР. Конечно, нет никакой уверенности в том, что эти сообщения соответствуют действительности, но и пренебрегать ими было бы весьма опасно.
Судя по всему, Гитлер уже договорился с Лондоном относительно заключения мира. В этом случае предупреждения Криппса о возможности заключения мира между Германией и Англией, которые английский посол сделал на своей пресс-конференции 6 марта, делали такое объяснение весьма правдоподобным.
Комментарий автора. Так или иначе, но именно с этого момента Сталин постепенно стал осознавать, что на всякий случай надо быть готовым к тому, что немцы могут напасть на СССР уже летом 1941 года.
7 апреля 1941 года
Москва, НКИД, кабинет Молотова. Переговоры с министром иностранных дел Японии Мацуокой Йосукэ.
М а ц у о к а. Предоставление Японии концессий на Северном Сахалине связано с николаевским инцидентом и, следовательно, имеет большое отношение к национальным чувствам японского народа. Япония получила эти концессии примерно пятнадцать лет тому назад, и японцы думают, что если бы в течение этого периода не было различных препятствий с советской стороны, то японские концессионеры смогли бы полностью использовать концессии.
В XVI веке японцы пришли на Сахалин. Однако в начале эры Мэйдзи Россия отняла у них Сахалин. Таким образом, у японского народа осталось такое чувство, что когда-нибудь нужно Сахалин вернуть Японии. По Портсмутскому договору половина Сахалина была возвращена. Японский народ думает вернуть и вторую половину Сахалина.
Для сближения двух народов и в интересах ликвидации такого положения, которое задевает национальные чувства японского народа, нужно как-то разрешить вопрос о Северном Сахалине. Продажа Северного Сахалина для Советского Союза, занимающего огромную территорию, не будет представлять ничего особенного, так как по сравнению с огромной территорией Советского Союза Северный Сахалин является каплей в море. Япония смогла бы купить Северный Сахалин за соответствующую цену.
М о л о т о в. Предложение о продаже Северного Сахалина мы рассматриваем лишь в качестве невероятного или просто как шутку. У нас никто не понял бы сейчас продажу Северного Сахалина, поскольку все помнят, что только в результате поражения в 1905 году Россия была вынуждена отдать южную часть Сахалина. Нашему общественному мнению было бы более понятно, если бы в исправление Портсмутского договора, как договора, заключенного после поражения, был поставлен вопрос о покупке южной части Сахалина, причем вопрос о цене мог бы быть разрешен по соглашению. Теперь более правильно было бы поставить вопрос о покупке у Японии не только южной части Сахалина, но и некоторой группы северных Курильских островов. Это было бы вполне понятно.
Теперь спрашивается, надо ли все эти вопросы сейчас ворошить и будет ли это способствовать быстрому улучшению отношений между СССР и Японией на длительный срок. Советское правительство предполагает, что ставить сейчас вопрос о покупке группы северных Курильских островов или о покупке северной части Сахалина и другие аналогичные вопросы вряд ли будет целесообразным, так как для этого многое не подготовлено.
Если японское правительство хочет сделать крупный политический шаг в отношении СССР, а советское правительство, в свою очередь, желает этого, то в данный момент обе стороны могли бы договориться о заключении Пакта о нейтралитете, и тогда вопросы, требующие длительного обсуждения, не нужно было бы затрагивать. При этом пришлось бы договориться только о ликвидации нефтяной и угольной концессий на Северном Сахалине с компенсацией за те вложения, которые там сделаны японскими концессионерами, и с обязательством Советского Союза о поставках Японии определенного количества нефти в течение ряда лет…
