Молодой Мимс, поставил поднос с банками на стол, покинул кухню и через минуту вернулся с монетой.
– Как сильно вы замешаны в этом убийстве? – спросил его сыщик. Почему он пришел к такому выводу?
Детектив 37. «Целую твои пальчики, все двадцать пять на одной ручке и столько же на другой»
На двадцатилетие своей свадьбы доктор Ватсон пригласил свои коллег и, конечно, Шерлока Холмса. Однако знаменитый сыщик всегда избегал шумных застолий и поэтому решил прийти пораньше, поздравить «молодых», после чего удалиться под благовидным предлогом.
Явившись за час до назначенного времени, сыщик вручил чете Ватсон шикарный подарок, произнес все необходимые поздравления и, извинившись, стал раскланиваться. Прощаясь с хозяевами, Холмс умело закруглил утомительные церемонии цветистыми комплиментами и, лучезарно улыбаясь Матильде, жене Джона, начал постепенно отступать в сторону прихожей.
– Представляю, – не удержался он напоследок, вспомнив занудный характер педантичного Ватсона, – насколько романтичным было ваше знакомство.
Хозяйка почему-то покраснела, а сыщик уже жал руку доктору:
– Не сомневаюсь, что вам пришлось в свое время отбить прекрасную Матильду у множества конкурентов.
– Не скажу, что их были толпы, – скромно потупился честный Ватсон, – но по крайней мере один очень настойчивый жених имелся. Матильда даже собиралась за него замуж. Однако он оказался ненормальным, и тут появился я. – Доктор гордо выпятил грудь.
– Признайтесь, – весело подмигнул ему Холмс, устремляясь к вешалке, – это именно вы внушили невесте, что ее жених не вполне… здоров.
Самолюбие Ватсона было уязвлено.
– Вы что, мне не верите? – он уцепился за рукав Холмса. – Матильда, покажи-ка Шерлоку то последнее письмо Александра, которое он прислал тебе незадолго до вашей так и не состоявшейся свадьбы.
Жена опять покраснела, но послушно принесла листок бумаги, разукрашенный с одной стороны сердечками.
– Мне, право, неудобно. Чужие письма, чужие страсти…
– Нет, нет, – упорствовал Ватсон, – вы все-таки прочтите. Это дело прошлое, и мы с женой не делаем из этого тайны.
– Ну ладно, – Холмс взял письмо. Крупным почерком там было написано:
«Мой милый Брунчик! Очень тоскую без тебя. С нетерпением жду твоего приезда. Без устали целую твои нежные пальчики, все двадцать пять на одной ручке и столько же на другой, да десять на изящных ножках. Твой Александр».
– Ну что? – Ватсон заранее улыбался. – Этот псих явно принимал мою Матильду за сороконожку. Видите теперь, от кого я спас свою жену?
– Ваш подвиг наверняка оценен по заслугам, – двусмысленно поддакнул Холмс, снова пробираясь к выходу. – Но насчет психа я все-таки не уверен. Боюсь, что проблема несчастного Александра в другом.
Что имел в виду Холмс?
Детектив 38. «Курица считает по принципу: один, два, три, много»
Комиссар Босси поймал особо опасного преступника Карлика Монга, уличить которого помог его собственный говорящий попугай. И с удовольствием рассказывал об этом Холмсу и Ватсону.
– Что ни говорите, друзья мои, мы еще слишком мало знаем о способностях животных, – его взгляд с умилением следил за рыбками в аквариуме.
Доктор Ватсон осторожно промолчал, а интеллигентный Холмс лишь одобрительно промычал что-то вроде: «Да, в общем-то… так-то оно, конечно, так…» – и тоже замолк.
Приняв молчание за одобрение, комиссар Босси приободрился.
– Вот, например, – начал он, – у моего старого друга, графа Эльборда, жил удивительный кот по имени Грэй. Каждое утро одинокий граф и кот завтракали вдвоем за одним столом, причем Грэю хозяин ставил особый стульчик и отдельную тарелку. И кот не остался в долгу! Однажды, придя к завтраку в столовую, старый граф с ужасом увидел на своей тарелке дохлую мышь. Оказалось, что благодарный Грэй ночью поймал двух мышей и одну из них положил на свою тарелку, а другую – хозяину. Что вы на это скажете? – торжествующе обратился он к сыщикам.
– Это что! – тут же подскочил на стуле Ватсон. – Вот у меня был случай…
– Да – да, мы помним, – поспешно перебил его Холмс. – Способности животных, действительно, плохо изучены. Знаете ли вы, к примеру, что курица умеет считать?
– Курица?! Считать?!! – оскорбился Ватсон, у которого всегда были трудности с арифметикой. – Вы еще скажите, что она умеет играть на рояле.
– Нет, в самом деле, – усмехнулся Холмс, – курица умеет считать. Правда, только до трех. Зато это факт научно доказан. Причем самым элементарным образом. Оказалось, что если у курицы, имеющей больше трех цыплят, незаметно украсть одного из них, то она ничего не заметит. Если же у нее три цыпленка, то нехватку одного она сразу обнаружит. То есть, она считает по принципу: один, два, три, много.
– Очень интересный факт, – одобрительно отозвался комиссар Босси, с удовольствием затягиваясь сигарой. – И это всего лишь курица! А что если взять собаку!
– А если взять собаку, – продолжил Ватсон, – то тут встречаются еще более удивительные вещи. Я расскажу вам только один случай, причем взятый не из каких-то там сомнительных книжек, а прямо из жизни. Так вот, у старого Дреда, деда моего троюродного кузена, была очень умная собака редкой породы. А у ее хозяина было очень слабое сердце, и, когда ему становилось совсем плохо, он тащился на кухню и доставал с холодильника коробку с лекарствами. Затем среди кучи разноцветных таблеток он выискивал нужную таблетку и клал ее под язык.
– Да, я помню эти таблетки ярко-красного цвета, – вспомнил Босси. – Но их недавно сняли с производства.
– Чего не знаю, того не знаю, – честно признался Ватсон, – и это случилось давно. Каждый раз пес внимательно наблюдал за действиями хозяина из комнаты: ему было запрещено заходить на кухню – и, видимо, запомнил эти таблетки. Однажды, когда старика Дреда прихватило особенно сильно, и он не смог даже подняться с постели, пес нарушил запрет и ворвался на кухню. Вскочив со стола на холодильник, он в два счета отыскал в коробке нужную таблетку и принес ее хозяину. Тому было уже совсем плохо. Пес осторожно положил таблетку в руку Дреду, который едва успел запихнуть ее в рот. Так собака спасла от смерти своего хозяина, дав ему нужное лекарство. И с того дня он всегда держал для нее в холодильнике самую лучшую кость.
– Поразительный случай, – комиссар был явно заинтригован. – Наверное, гениальная собака уже умерла?
– То, что никогда не рождалось, – неожиданно ответил за Ватсона Холмс, – умереть не может.
Уловив иронию в словах Холмса, Ватсон воскликнул:
– Вечно вы никому не верите! Но я-то сам слышал эту историю от своего родича!
– Не сомневаюсь в этом, – мягко возразил Холмс, – я лишь не верю в искренность вашего троюродного кузена.
