— Неограниченно! — сказала мисс Блестилло.
— Что это значит? — спросил Пак.
— Это значит, мы можем задать ей перцу! — ответила Сабрина, показывая на Натали.
Пак захлопал в ладоши, словно ребенок, получивший долгожданный подарок.
— Школа — это просто клево! — закричал он, подбирая мяч и передавая его Сабрине.
От радости Сабрина была готова расцеловать Пака, но отказалась от этой дурацкой идеи и принялась вместе с ним гонять дылду и задиру Натали по залу. Та сопела и раздувала ноздри, как разъяренный бык.
— Лучше положите мячи на пол, иначе вам несдобровать! — пригрозила Натали.
— Ты, наверное, права, — сказала Сабрина и швырнула в нее мяч с такой силой, что, попав ей прямо в лицо, сбила ее с ног — второй раз за два дня.
— Натали — ты выбыла! — закричала мисс Блестилло. — Конец игры!
Сабрина повернулась, чтобы поздравить Пака, и в этот момент получила мячом прямо в лицо. Перед глазами у нее поплыло.
Класс взорвался аплодисментами, и Пак триумфально вскинул руки.
— Я победил! — гордо воскликнул он и побежал вокруг зала. — Круг почета!
Сабрина почувствовала, как у нее распухает губа.
* * *
К большой перемене, когда все направились на обед, Сабрина была готова придушить несносного мальчишку. Ей удалось расслабиться только потому, что она увидела Дафну, сияющее лицо которой было как радуга после дождя. Она сидела в окружении одноклассников, как и вчера смотревших на нее, как на кинозвезду. Заметив Сабрину и Пака, Дафна извинилась перед ребятами и подсела к сестре за дальний столик.
— Ну, как ваши дела? — спросила она.
— Полный кошмар, — ответила Сабрина.
— Скажи моей сестре, что я не с ней разговариваю, а с тобой, — сказала Дафна, обращаясь к Паку.
Сабрина закатила глаза:
— Сколько же ты собираешься на меня злиться?
— Напомни моей сестре, что я только что сказала, что с ней я не разговариваю.
Пак ухмыльнулся:
— Эта нахалка говорит, что с тобой не разговаривает.
— Ну хватит! — воскликнула Сабрина.
— Передай моей сестре, что хватит тогда, когда она перестанет быть злюкой.
— Она говорит, что, когда ты перестанешь быть мерзкой, капризной задавакой, она удостоит тебя чести побеседовать с нею, а до этого — отвянь! — сказал Пак.
— Но это же смехотворно! — сказала Сабрина, ковыряясь в тарелке.
— Спроси мою сестру, что значит «смехотворно», — сказала Дафна.
— Твоя сестра хочет знать, что…
— Я всё и так слышала! — зарычала Сабрина на Пака. — Это значит, что она валяет дурака и ведет себя хуже младенца!
— Передай моей сестре, что я — резина, а она — клей, а значит, что бы она ни сказала, от меня отскочит, а к ней пристанет.
— Твоя сестра просит…
— Пак, ты-то хоть перестань! — возмутилась Сабрина и уткнулась в тарелку, пытаясь откусить кусочек чего-то, по виду похожего на курятину, но на вкус ничего общего с ней не имеющего. — Ну, раз ты не собираешься со мной разговаривать, — сказала она Дафне, — то не узнаешь, что я нашла улику.
Дафна просияла:
— Какую улику?
— А с игрой в молчанку покончено? — спросила Сабрина.
— Смотря какая улика…
— Помнишь пыльные следы, по которым мы шли вчера вечером? Так вот, у мальчишки из моего класса на подошвах ботинок точно такая же меловая пыль.
— И что ты сделала? — спросила Дафна, невольно заинтересовавшись.
— Я попыталась выследить его, но он шмыгнул в котельную. Мы собираемся вернуться туда и всё разнюхать, когда там никого не будет.
Дафна улыбнулась и обняла Сабрину.
Пак, увидев на тарелке оставшуюся кукурузу под белым соусом, прямо рукой, без вилки, сгреб ее в пригоршню и облизал руку.
— Ну как, бородавки еще не вылезли? — поинтересовался он у Дафны.
— Мисс Белоснежка сказала, что бородавки бывают вовсе не оттого, что трогаешь лягушку, — проворчала Дафна, — или даже жабу.
— Эх, жаль, мой прикол не удался! — вздохнул мальчик, замечая, как с руки на чистую рубашку капает соус. — А здорово я тебя напугал, да?
— Ха-ха, Пак, да ты совсем и не крутой! — сказала Дафна и повернулась к сестре: — Ну, какие планы?
— Во-первых, тебя должны наказать и оставить после уроков, — сказала Сабрина, подозрительно разглядывая какой-то посеревший гамбургер.
— Что-что? — оторопела Дафна.
— Нас с Паком наказали, и нам придется остаться после уроков. Так что теперь и тебе придется чего-нибудь учудить.
— И что нужно сделать, чтобы меня оставили после уроков?
— Не знаю! Ну, наговори гадостей учительнице, например, или что-нибудь в том же духе.
— Но я же не могу так поступить с мисс Снежкой!
— Нет, можешь. Сделай так, чтобы она на тебя разозлилась, — предложила Сабрина. — Меня-то ты злишь каждый день.
Вид у Дафны был такой расстроенный — вот-вот разревется.
* * *
Когда они встретились после уроков, Дафна снова перестала разговаривать с сестрой. Сабрина спросила, за что ее оставили после уроков, но Дафна ничего не ответила. Сабрина лишь пожала плечами. Если расстраиваться каждый раз, когда младшая сестра обижалась на нее, времени ни на что другое не останется. Ничего, Дафна переживет. Самое главное — они вместе. А пока они вместе, ничего плохого не случится.
Они шли по коридору в специальную комнату для тех, кто наказан, и Пак всю дорогу жаловался:
— И за что только меня подвергают такой пытке, — хныкал он. — Я же отпрыск королевского рода, и заявлять, будто я веду себя в школе неподобающе, — просто глупо. Я всё делаю по-королевски.
— А когда на уроке мистера Кэфферти ты в носу ковырял, это тоже было по-королевски? — спросила Сабрина.
— Именно! — заявил Пак. — У меня на родине люди терпеливо стояли в очереди под холодным осенним дождем по нескольку дней, лишь бы до них дошел слух, что я в носу поковырял…
— Фу! — только и сказала Сабрина.
— Тех, кого оставили после уроков, ждет страшная участь, — не унимался Пак. — Я всякое слышал. Некоторые придут на такую продленку — и с концами: назад не возвращаются. А кто вернулся оттуда, стал совсем другим — не таким, каким был раньше.
— Ты, может, накручиваешь?
— Совсем нет! — твердил свое Пак. — Если всё, что мне говорили, — правда, то эта «комната продленного дня» — настоящая камера пыток.
