Этот мемориал невозможно не заметить. Даже издалека он прекрасно виден. Несколько сквозных отверстий в стальной плите буквально притягивают к себе взгляд. Такой вариант монумента был выбран, конечно же, неслучайно.
76-миллиметровая пушка ЗИС-3 образца 1942 года, спроектированная Грабиным, была признана одной из самых гениальных конструкций в истории ствольной артиллерии (рис. 145).
В своих интереснейших и предельно честных мемуарах
[27] Василий Гаврилович написал, что лучшую дивизионную пушку такого калибра создать в принципе невозможно.
В годы Великой Отечественной войны его пушками вооружали танки, самоходные установки. Например, именно грабинские пушки устанавливались на Т-34 (наши прославленные «тридцатьчетверки») и на тяжелые танки «КВ».
Моему отцу, в бытность его студентом МВТУ им. Баумана, довелось слушать лекции Грабина и даже выполнить под его руководством несколько технологических проектов. Отец вспоминал, что в училище о Василии Гавриловиче ходили настоящие легенды. Рассказы о его подвигах во время войны передавались из уст в уста. Вот лишь одна из запомнившихся мне историй. Всего лишь один штрих из многогранной биографии знаменитого конструктора-оружейника.
Весной 1943 года немцы направили против нас свое новое секретное оружие — танки «тигр» и «пантера». Мощные и толстобронные, они оставались практически неуязвимыми для наших пушек. Приходилось стрелять по гусеницам с близкого расстояния. Пробить броню немецких «тигров» и «пантер» удалось только грабинской 100-миллиметровой пушке БС-3, которую артиллеристы практически сразу окрестили «зверобоем». Это детище Грабина стало непреодолимой преградой на пути фашистских танков.
Расстрелянная броня и стала лучшим памятником этому творцу оружия победы.
Когда-то, будучи совершенно очарованным идеей этого монумента и рассказами отца, я увлекся историей создания бронебойного снаряда и выяснил, что у Грабина были весьма достойные предшественники, которые умножили славу русского оружия и кому с полным основанием можно было бы установить такой же памятник.
Настоящим повелителем брони оказался русский океанограф, полярный исследователь, кораблестроитель, вице-адмирал Степан Осипович Макаров (рис. 146).
Соревнование между броней и снарядом велось постоянно, можно сказать, с момента изобретения пушки. На более пробивной снаряд создавалась броня повышенной прочности и наоборот. В конце XIX века сложилась ситуация, когда снаряды не могли пробить броневую защиту кораблей.
Что делать?
Интуиция подсказывает нам, что снаряд необходимо сделать еще прочнее. Еще тверже. Еще острее. Тогда он, как негнущаяся игла, вонзится в закаленный металл и прошьёт его насквозь. Собственно долгое время все так и обстояло. Пока не вмешались русская пытливость, смекалка и Его Величество Случай.
В то время лучшую бронированную сталь производила английская сталелитейная фабрика Harvey. В качестве своей продукции англичане были уверены на 100 %. Поэтому смело предлагали необычную и весьма наглядную гарантию.
Я думаю, что даже сегодня при продажах мало кто смог бы предложить нечто более убедительное. Хотя один похожий современный пример, который использовался в наружной рекламе, мы непременно обсудим. Чуть позже.
Итак, перед покупкой — испытания на полигоне. Если снаряд заказчика разобьет плиту, сделка не состоится. Вот такой честный подход уверенной в себе компании.
В 1892 году на одном из полигонов под Санкт-Петербургом как раз и проводились такие испытания новой бронированной стали. Предполагалось закупить крупную партию защитных плит для нужд российского флота. Сталь с закаленной поверхностью обладала такой прочностью, что попавшие в плиту снаряды разбивались на куски и отскакивали, как горошины, оставляя на ней чуть заметные вмятины.
Соревнование между броней и снарядом велось с момента изобретения пушки. На более пробивной снаряд создавалась броня повышенной прочности и наоборот.
Стреляли из мощных 229-миллиметровых орудий. Когда отгремели выстрелы, присутствовавшие на испытаниях русские морские офицеры и представители английской фирмы отправились осматривать мишени. К всеобщему удивлению несколько мишеней оказались пробитыми насквозь! В воздухе запахло сенсацией. Ошеломленные возгласы англичан «It’s impossible!» (Этого не может быть!) смешались с русскими: «А еще говорят, Англия — мастерская мира!». Мишени тщательно осмотрели, и тут выяснилось, что никакой сенсации нет. Просто, как это у нас бывает, из-за русской безалаберности часть плит по ошибке установили перед орудием обратной, незакаленной стороной.
Этот курьез тут же доходчиво объяснил один морской офицер: «Это только кажется, что с какой стороны ни стреляй, все едино. А не угодно ли, пример? Сало, небось, приходилось резать? Попробуйте-ка его разрезать со стороны кожи — намучаетесь! А если нож подвести со стороны шпига — все сало вместе с кожей легко разрежете!». Все посмеялись объяснению и разошлись. Ошибку учли и дальше к установке английских плит подходили уже внимательнее.
Ошеломленные возгласы англичан «It’s impossible!» смешались с русскими: «А еще говорят, Англия — мастерская мира!».
Но на полигоне присутствовал Макаров. И только он один задал себе вопрос: «Почему снаряд, попав в мягкую часть мишени, затем с легкостью пробил и закаленную, твердую?» Вот запись, которую сделал в своем дневнике будущий вице-адмирал
[28]: «Так как… деформация снаряда происходит в первый момент соприкосновения вершины снаряда с весьма закаленным слоем плиты, то есть основания полагать, что если бы поверх закаленного слоя имелся хотя бы небольшой толщины слой из более вязкой массы, то снаряды не стали бы столь сильно деформироваться, так как головная часть будет работать, уже будучи как бы сжатой в вязком металлическом обруче, который и удержит снаряд от разрушения».
Во как! Оказывается, надо двигаться в прямо противоположную сторону. Не упрочнять снаряд, а совсем наоборот. Сделать его поверхность пластичной, податливой, вязкой.
Русский офицер предложил надевать на снаряды колпачки из мягкой нелегированной стали. При соприкосновении с броней нагревшийся до чрезвычайно высокой температуры колпачок, разрушаясь сам, разрушал и бронированный слой, а снаряд проникал в поврежденную броню. Такая насадка из вязкого металла служила как бы «смазкой» для корпуса снаряда, создавая ему лучшие условия для пробивания брони. Эти насадки стали называть «макаровскими колпачками».
