— К твоему сведению, болтушка, печенье круглое. Разве я похож на круг?
— Прошу прощения, — пробормотала Дафна, — я не хотела…
— Вот из-за этого невежества к людям-коврижкам и относятся так плохо по всему свету! — горько пожаловался он. — И хотя все мы вышли из духовки, это еще не значит, что мы слеплены из одного теста!
Дафна спряталась за спиной Сабрины.
— Успокойтесь, она не хотела вас обидеть, — сказала Сабрина, приходя в себя.
Она повернулась к сестренке, чтобы ее подбодрить, но тут что-то больно щелкнуло ее по голове. Человек-коврижка отдирал со своей груди круглый леденец. Одного леденца там уже не хватало — ясное дело, он уже прилип к ее волосам.
— Вот тебе, коврижконенавистница! — крикнул человечек.
— Так ты кидаться? — воинственно крикнула Сабрина.
— А то как же! Слабо со мной потягаться, мясной продукт? — насмешливо сказал пряничный человечек.
— Бросишь еще — увидишь, что я с тобой сделаю, комок теста! — пригрозила ему Сабрина.
Бабушка попыталась оттащить ее за руку, но Сабрина успела получить липким леденцом по носу.
— Пеняй на себя! — Сабрина повернулась к буфетчице: — Дайте-ка мне большой-пребольшой стакан молока.
Человек-коврижка изловчился и лягнул Сабрину в лодыжку. Как ни мал он был, тычок получился болезненный. Сабрина нагнулась, чтобы схватить своего недруга, но тот отскочил и помчался прочь через бар.
— Поймай меня, если сумеешь, безмозглый мясной полуфабрикат! — кричал он на бегу.
— Оставьте его в покое, девочки! — посоветовала бабушка.
— Он первый начал, — возразила Сабрина, вытаскивая из волос липкий леденец.
— Не обессудь, деточка, — подала голос из-за стойки Матушка, — с виду он сладенький, но попробуй проглоти такого!
Посетители у стойки дружно охнули, но Матушка прыснула, как девчонка, от собственной шутки.
— У меня таких видимо-невидимо, — довольно сказала она.
— Мы везем больного эльфа, — не выдержал мистер Канис. — Ему срочно требуется врач. Вы нам поможете?
Матушка указала куда-то в глубь бара.
— Ведите его вон туда. Охранники пропустят вас к боссу.
— А кто ваш босс? — поинтересовался Свинсон.
Сабрина взглянула туда, куда указывала Матушка, и увидела двух здоровенных охранников.
— Как я погляжу, вы и впрямь нездешние, — покачала головой Матушка.
Бабушка Рельда направилась к охранникам, сторожившим двойные двери. Эти молодцы были такие здоровые, что костюмы на них прямо трещали по швам. И хотя освещение в баре было совсем неярким, глаза обоих закрывали темные очки.
— Чего надо? — прорычал один из них.
— Нам нужно к вашему боссу, — храбро сказала бабушка Рельда.
— Сожалеем, леди, — ответил второй детина, — к боссу нельзя.
— Но… — попыталась объяснить бабушка. — Таковы правила, леди. Уходите.
— Послушайте, — вмешался Свинсон, — нам посоветовали к нему обратиться.
Охранники переглянулись и сжали кулаки.
— А я вам советую проваливать подобру-поздорову, — гаркнул первый, хрустнув пальцами.
— Мы привезли эльфа, ему нужен врач, — сердито сказал Канис.
Тогда один из охранников отвернул с головы Пака одеяло и проворчал:
— Ничего похожего.
— То есть как? — крикнула Сабрина. — Почему?
— Пак — liosta dubh, — зло прохрипел второй охранник.
— Что это значит? — спросила Дафна.
Сабрина пожала плечами. Обычно она объясняла сестре слова, о которых та спрашивала. Но liosta dubh — такое и она слышала впервые.
— Это значит, что он нежелательная персона! — рявкнул первый охранник.
— Если ему не помочь, он умрет, — ответил тем же тоном Канис.
— Мне-то что за дело? Давай двигай отсюда, старая развалина. — И охранник сильно толкнул Каниса в плечо.
— Возьми-ка мальчишку, Поросенок, — спокойно сказал Канис.
Свинсон подхватил Пака на руки — и вовремя: с Канисом второй раз за день произошла резкая перемена. Пришлось бабушке Рельде снова вмешаться. Положив руку ему на плечо, она сказала:
— Уверена, друг мой, существует другой способ, чтобы…
Но договорить бабушка не успела. Твердым как камень мышцам Каниса вдруг стало тесно в костюме. Он уже возвышался над охранниками, однако они вовсе не казались испуганными.
— Послушай, дедуля, — зевнув, сказал второй охранник, — лично мне эти твои фокусы по барабану. Топай давай, пока не нарвался…
Канис ударил его наотмашь с такой силой, что охранник взмыл в воздух, пролетел через всё заведение и врезался в зеркало за стойкой. На голову ему попадали бутылки и стаканы. Музыка разом смолкла, все уставились на Сабрину и ее друзей.
— Сам нарвался, — глухо прорычал Канис.
К изумлению Сабрины, другой охранник тоже стал превращаться. Его туловище увеличилось вдвое, кожа приобрела илисто-болотный оттенок, уши вытянулись, как у летучей мыши, нижняя челюсть выперла далеко вперед, а на верхней выросли два страшных клыка, как у саблезубого тигра, глаза налились кровью.
— Гоблины! — взвизгнул Свинсон. Взявшейся невесть откуда узловатой дубиной охранник ткнул Каниса в грудь, но довольно сильный удар не произвел на того никакого впечатления. Канис отнял у обидчика дубину и одним движением лохматой лапы превратил ее в древесную труху. Затем он схватил охранника за горло и с легкостью оторвал от пола.
— Босс тебя убьет! — крикнул выбравшийся из-под груды стекла первый охранник.
Он уже превращался в такое же мерзкое существо, как и его напарник.
— Пусть только попробует! — грозно рыкнул Канис. — Где уж ему тягаться со мной, злым Серым Волком?
У Сабрины от страха пробежал по спине холодок. Канис явно терял контроль над своим вторым "я", если уж называл себя злым Серым Волком.
— Возьми себя в руки, вечножитель, — раздался вдруг голос, и четверо эльфов, появившихся из ниоткуда, окружили Гриммов.
Эти эльфы походили на Пака гораздо больше, чем те двое, которых Сабрина видела у дверей таверны. У них была матовая, как фарфор, кожа и светлые волосы. На всех четверых были джинсы, черные башмаки, кожаные куртки, бейсболки. Их можно было бы принять за обыкновенных парней, если бы не розовые крылья и арбалеты, нацеленные Канису в голову. В арбалеты были вложены стрелы с зазубренными железными наконечниками.
Вперед выступил предводитель четверки. Из-под косматой шапки волос его глаза сияли, как алмазы чистой воды, крылья трепетали, словно на них действовала напряженная обстановка бара. На вид он был не старше Сабрины, но держался суверенностью взрослого.
