Она решительно отмахнулась от ничего не меняющих обсуждений и подытожила:
– Нормальные снегоступы получаются! На них пойдём вместо лыж! Скорость будет меньше, зато не придется ноги ломать и по колено в снегу брести. Шесть километров в час не разовьём, но четыре точно сможем.
– Это ничего не даст! – возразила Кристина. – Даже два цикла антирада – это пятнадцать часов! То есть шестьдесят километров из восьмидесяти! Это если идти без передышки, а мы так не сможем!
– Значит, дойдём за три цикла, – Ингеборга с невозмутимым видом продолжила затягивать узел.
– Три цикла?! – Кристина ужаснулась. – Это же гарантированные повреждения внутренних органов! Ты забыла?! Мы же изучали антирад! После такого даже биорегенерация не гарантирует стопроцентное выздоровление!
– Я помню, – не стала спорить Ингеборга. – Я, если ты помнишь, изучала радиологические поражения факультативно. Поэтому могу сказать, что шансы есть. Многое будет зависеть от квалификации лечащего врача и индивидуальных особенностей организма, но шансов в любом случае даже больше, чем пятьдесят на пятьдесят.
– Это в нормальных условиях! – воскликнула Кристина. – А нам придётся идти через радиацию безумного уровня! Ты пробыла на улице три часа, и при этом получила недельную дозу облучения даже под антирадом и в специализированном скафандре! Подумай, что будет с нами после двадцати двух часов перехода по такой местности без еды, воды, отдыха и с тройной передозировкой?!!
– Разве у нас есть выбор? – Ингеборга отложила законченный снегоступ и посмотрела на подругу: – Сегодня одиннадцатый день. Через трое суток у нас закончится энергия. Если начнём экономить прямо сейчас, то это произойдет через четверо. И что тогда? Умрём здесь в темноте или выйдем на поверхность, помутившись сознанием от радиоактивной пыли, и замёрзнем там заживо, как тот мужик из подвала?
– Но мы же не дойдём… – Кристина всхлипнула. – Ты сама-то в это веришь? Ты едва не заблудилась, когда надо было пройти двести метров! А до «Подземстроя» восемьдесят километров! Мы его никогда не найдём!
– Я не хочу сидеть сложа руки и ждать смерти, – Ингеборга принялась за изготовление второго снегоступа. – Если останемся здесь, то через сутки после обесточивания системы регенерации воздуха умрём от дыхания радиоактивной пылью. И все прекрасно это понимают, мы же медики. Так не лучше ли эти же сутки потратить на попытку добраться до «Подземстроя»? Если нас туда пустят, и там найдётся врач, мы, может быть, даже выживем. Биорегенераторы там есть!
– Единственное, в чем я не сомневаюсь, так это в том, что нас впустят! – печально улыбнулась Кристина. – Три молодые красивые девушки с медицинским образованием! Мужчин там наверняка больше, чем женщин, так что пустят обязательно! И будут лечить изо всех сил! Только нам туда не дойти! Мы заблудимся в этом радиоактивном кошмаре и умрём в мучениях!
– Вы как хотите, а я здесь не останусь, – упрямо заявила Ингеборга. – Кто желает, может умереть здесь с комфортом. А я пойду в «Подземстрой». Как только в аккумуляторном отсеке останется энергии на двадцать минут, так и выйду. Возьму с собой навигатор, проложу маршрут офлайн и пойду. Если повезет, то дойду. Если нет – значит, нет. Зато я попыталась!
– Навигатор наверху работать не будет! – Кристина попыталась привести аргумент. – Ты же сама рассказывала, что компас не видит, где север!
– Я всё равно пойду, – не сдавалась Ингеборга. – Если ты остаёшься, то не мешай готовиться, у меня четыре дня на всё про всё…
– Девочки! – сидящая в кресле напротив видеопанели Светлана вышла из отрешенного состояния, и её взгляд из безучастного стал настороженным. – Я что-то слышала! – Она бросилась к радиопередатчику: – Там были голоса! Только что!
Находящийся в режиме сканирования передатчик по-прежнему был совмещен звуковым каналом с видеопанелью, и Светлана вывела громкость на максимум. Маленькое помещение заполнил треск помех, сквозь который неожиданно пробился грубый мужской голос:
– Петрович, давай туда! Левее! – неизвестный мужчина почти рычал, из-за чего все мгновенно почувствовали угрозу. – Вон ровное место, для базы хватит! Дальше опять лес, времени двенадцать минут осталось! – Мужской голос рычал всё отчётливее. – Успеем развернуться! Минута в минуту ни у кого интоксикация не начинается, я засекал! Останавливайся!
– Можно выходить! – Тот, кто ответил рычащему, надрывно закашлялся и вышел из эфира.
В эфире сразу же зазвучало множество голосов, в основном мужские, среди которых иногда слышались женские реплики. Судя по отрывистым фразам, люди разворачивали какое-то мобильное убежище рядом с вездеходом, на котором они приехали.
– Это спасатели? – Светлана бросилась к люку в тамбур аварийного выхода. – Я посмотрю в перископ!
Она вцепилась в перископные рукоятки, забывая закрыть за собой люк, и принялась вертеться вокруг оси, пытаясь увидеть прибывших. Совмещенная с оптикой камера выводила на видеопанель грязную целину из серо-чёрного снега, раскинувшуюся вокруг и теряющуюся в забитом пылью воздухе. Серо-бурые снежинки густым потоком вяло опускались из грязно-серой мути, заполонившей небо, ветер стих недавно, но для девяти тридцати утра начала сентября было слишком сумрачно. Никаких новых объектов вокруг не прибавилось, лишь уровень снежного покрова увеличился, если судить по торчащим из-под снежной грязи обугленным обломкам лесных пней.
– Ничего не вижу! – нервно выдохнула Светлана. – Где они? Долбаный снег, как назло! Надо выйти в эфир и позвать их!
– А вдруг это не спасатели? – настороженно возразила Кристина. – Ты слышала самый первый голос?! Так должен говорить серийный убийца! Если они спасатели, то почему не вызывают нас на аварийной частоте?! Инга же оставила им послание!
– Может, они его не нашли, – предположила Ингеборга. – Там видимость плохая, а во время снегопада рацию слышно вдвое дальше, чем видно местность. Слышите? У них заканчивается цикл антирада, они опаздывают!
– У них сейчас начнётся интоксикация! – Кристина настороженно вслушивалась в звучащие в эфире полупанические фразы неизвестных людей. – Они что, собираются переждать её в какой-то палатке?! Они же все умрут!
– Может, это специальное убежище, у военных и у спасателей такие есть, – возразила Ингеборга. – Там тот, рычащий, назвал кого-то лейтенантом. Наверное, это военные или МЧС… Надо выйти и посмотреть! – Она решительно направилась к шкафу за скафандром.
– А если это какие-нибудь вооруженные отморозки?! Дезертиры, например?! – ужаснулась Светлана. – Они могут тебя схватить! Давайте лучше сначала свяжемся с ними по рации!
– Если это отморозки, то тогда они точно нас найдут! – Ингеборга принялась надевать скафандр. – Они ездят по поверхности, значит, знают, что рация берет метров на двадцать с небольшим! Как только они нас услышат, то поймут, что мы где-то близко! Их много, если начнут прочёсывать местность, то могут отыскать вход! А так я выйду и посмотрю осторожно, кто это. Надо только дождаться, когда у них интоксикация начнется. В таком состоянии они несколько часов в бреду проваляются, наверняка можно будет в их палатку заглянуть, никто даже не поймёт! Как раз снег идёт, мои следы засыплет, пока их состояние стабилизируется!
