Я ответил нехотя:
- Да, конечно…
Он взглянул в упор.
- Но возможно и так, чтобы косил всех?
- Да, - ответил я. – Но на уровне простой чумы достаточно сделать сыворотку, а вот на генетическом… м-м-м… это каждому человеку делать операцию в специализированном институте. Но надо еще знать, как ее сделать.
Он спросил настойчиво:
- Можно ожидать и такое? На генетическом?
- Не совсем сейчас, - ответил я. – Для этого нужно копнуть глубже. Но, в принципе, возможно. Хоть и не сразу. Вы же знаете, уже начинаем искоренять генетические болезни, но сперва самые редкие, вроде гемофилии, хотя простой народ требует, чтобы сперва избавили от гриппа…
Бондаренко хмыкнул.
- Даже я знаю, что от гриппа избавить в миллион раз труднее, чем от редкой болезни. Там нужно не один ген поправлять, а тысячу, да еще так, чтобы друг о друга шестеренки не поломали. Потому, понятно, все лаборатории по всему миру должны быть под тотальным контролем. А которые избегают контроля, должны быть уничтожены. Моментально! Лучше всего бы вместе с работающими там.
Он вздохнул.
- Понимаю. Время жестоких решений. Никогда такой эпохи в истории людей не было.
- Если действовать по-старому, - сказал я, - всем кирдык. Всему человеческому роду. Вообще-то можно создать такой вирус, что человек умрет, а разлагаться не будет. Либо засохнет, мумифицируется, либо при засыхании рассыплется в пыль…
Кремнев взглянул на меня зло.
- Вот какие планы вынашивают в лабораториях?
- В лабораториях не вынашивают, - ответил я. – Такой вирус создать невероятно сложно, ученые понимают. И тот, кто создал вирус африканской чумы, это прекрасно знал.
- Потому пошел на риск?
- Для развитых стран риска не было, - напомнил я. – Даже в Штатах, где негров сорок миллионов, остальное население моментально выйдет на улицы и уберет трупы. Затем пройдут квартирам и вытащат умерших оттуда, а во дворе уже будут ждать передвижные крематории. Еще проще будет в Европе, где негров всего горстка на трехсотмиллионную Европу. Справятся в первые два-три дня. Пример подаст Германия…
Кремнев хмыкнул.
- Ну да, с ее опытом… еще живы ребята, что обслуживали в концлагерях крематории.
Я закончил невозмутимо:
- Если такая эпидемия доберется до Европы… а она уже на пороге, дисциплинированные и организованные немцы соберут трупы и сожгут в первый же день. И заживут, как жили прежде до эпохи мультикультурности.
- Значит, штатовцы не слишком навредят своим союзникам на НАТО?
- Напротив, - сказал Бондаренко, - помогут, хотя об этом никто не заикнется.
Я вздохнул, развел руками.
- Да, подозрение падает на Штаты. Хотя там впервые в мире и принята декларация о равенстве рас, но именно в Штатах и самый высокий градус вражды между расами. Настоящий, хотя там и говорят громче всех о политкорректности и равенстве.
- Выше только в странах Восточной Европы, - уточнил Мещерский. – Коммунисты настолько упорно вдалбливали тезис о равенстве рас, что местное население вместе с коммунистами возненавидело и негров, которых обязаны были выделить в своих университетах солидные квоты и платить повышенные стипендии вне зависимости от их успеваемости.
Кремнев хмыкнул.
- Да, это Хрущев начудил… Его упрекают за кукурузу, но когда начал негров массово приглашать из Африки на учебу и давать лучшие места в универах, да плюс стипендии втрое выше профессорского жалования, то народ, естественно, сразу возненавидел чужаков, что только развлекались да местных студенток трахали.
- Не говоря о том, - заметил Бондаренко, - что негры из Африки во всем вели себя не совсем так, как нужно держаться в европейских городах. Все верно, в Восточной Европе терпимость и дружелюбие к неграм насаждала коммунистическая власть, а в Европе это прививалось самим обществом. Потому у нас неприязнь не только к прошлой власти, но и к тому, что она насаждала.
Мещерский постучал по столу.
- Прошу не уходить в сторону. Владимир Алексеевич сказал, что подозрение падает на Штаты…
Я пояснил:
- Предпосылки две: неприязнь к неграм, там у них это афроамериканцы, и давление мультикультурности настолько сильное, что многие инстинктивно сопротивляются. Второе, это высочайший научный потенциал Штатов, какого нет нигде в мире. Там сотни университетов и научных центров, оборудованных по последнему слову хайтека. В Литве, к примеру, и захотели бы создать такой вирус, да руки коротки.
- Потому Прибалтику вычеркиваем? – спросил Бондаренко.
- Нет, - ответил я. – Я сказал, что в Прибалтике нет таких научных центров, но это не значит, что литовец или эстонец не могут разработать такой вирус где-то в Штатах, провести все подготовительную работу, а затем приехать в Прибалтику и, разместив оборудование в гараже или в загородном домике, создать сам вирус!
Мещерский пробормотал:
- Слишком уж длинный путь… Почему не сделать все в Штатах?
- В Штатах скрыть все-таки сложно, - пояснил я. – Одно дело высчитывать, делать эксперименты на клеточном уровне, это можно делать одновременно с параллельной работой, что у всех на виду, теперь никто не работает в одиночестве, и все друг на друга стучат, а другое – конструировать вирус, этого уже никак не скрыть.
Мещерский сказал мрачно:
- Вы нас не обрадовали, Владимир Алексеевич. Выходит, под подозрением вся территория земного шара?
- Да, - согласился я. – Потому я за тотальное наблюдение за всеми и за каждым. Подемократничали… и вот, пожалуйста, получите! Любуйтесь плодами свободы личности и неприкосновенности частной собственности. Если сейчас упустим время, завтра на планете могут остаться только тараканы.
Кремнев сказал тяжеловесно:
- Значит, основную работу могли сделать только в серьезной научной среде, а сам вирус собрать и на окраине мира?.. А эти серьезные среды только в Штатах, России, Китае, Европе…
- Россию можно вычеркнуть, - сказал Мещерский. – Нет, дело не в патриотизме. У нас, как и у всех, больше трений с соседями. Негры как-то далековато. Для нас они что есть, что нет.
Кремнев сказал тем же погромыхивающим голосом:
- Тогда Штаты и ЮАР. Там они у всех в печенках. В Штатах уже все понимают, гармоничного мира не получилось. Негры в пику белым протестантам массово принимают ислам, организовывают свои группы, начиная от уличных банд и заканчивая партиями черных расистов.
Бондаренко хмыкнул.
- Ну, ЮАР досталось больше. Там негры вообще уничтожили самое процветающее раньше государство. Но у горстки оставшихся белых нет возможности отомстить.
Я слушал всех внимательно, мозг продолжает шарить по инету, поднимает старые документы, и мысль о том, что вирус могли создать в ЮАР не кажется совсем уж дикой.
