- Только ты моя разведка, - заверил я. – Да еще иногда моя интуиция.
Мы спустились вниз, она распахнула передо мной дверь во двор. Я чиниться не стал, бодро сбежал по ступенькам, Ингрид бросила мне в спину:
- Но слишком уж точно твоя интуиция бьет. В самое яблочко!
Я оглянулся, поинтересовался:
- Разве такое бывает слишком?
- Не придирайся, - отрезала она, - зануда. Очень точно, я хотела сказать. Подозрительно точно. И вообще, как ты, ученый, можешь верить какой-то женской интуиции?
- Не женской…
- Интуиция бывает только женская, - сказал она твердо. – У мужчин головной мозг, а интуиция только от спинного, а у нас он сильнее. Ну да ладно, это твои секреты…
- Никаких, - заверил я. – Я всем, как и своим, даю задание выяснить, кто где из генетиков ЮАР сейчас, чем занимаются, есть ли связи друг с другом, а если есть, то чем обмениваются… А если еще и встречаются или работают вместе, но на таких обратить внимание особенно… Если такое обнаружишь ты, я твой должник!
- Землю буду рыть, - пообещала она хищно, - но будешь моим рабом!..
- Меня обогнать трудно, - сказал я с сочувствием. – Ингрид, … разве еще не поняла, мне работать не просто нравится, это для меня наслаждение!.. А когда кому-то нравится, он может вкалывать с утра до вечера, да еще и ночь прихватывать. Я человек-оркестр, если на то пошло.
Она посмотрела исподлобья.
- То-есть, даешь им задания, но сам подстраховываешь?
- Только им не говори, - предупредил я. – Не расхолаживай. Пусть думают, что от их работы зависит спасение мира. Вообще-то так и есть, просто они такие не одни. В Штатах десятки подобных групп, надо признать. Только тем чертова демократия связывала руки.
- До этой поры?
- Да, - согласился я. – Этот чертов вирус помог принять кое-какие решения. И самые тупые поняли, что без тотального контроля можно вслед за неграми грохнуть и все остальные расы. Так что хочешь выжить – надо поступиться личным пространством.
Она покачала головой.
- Летишь в Штаты?
Я восхитился:
- А говоришь, нет женской интуиции!..
- Я так не говорила, - возразила она.
- Но как узнала?
- Почувствовала.
Я покачал головой.
- Вот так и договоримся до общего биополя между всеми людьми на свете.
- И собаками.
- И собаками, - согласился я. – И вообще… Ты, конечно, есть хочешь?
Она широко заулыбалась.
- Как могу отказаться, когда ты так настойчив?.. Куда поедем?
В новостях этого не было, но я видел как имена крупных научных работников, что хорошо начали в ЮАР, а в Штатах и других странах заняли ведущих посты в научной среде, засветились в аэропортах ряда стран, где они бронировали билеты в ЮАР.
Кто в командировку, кто сразу уволился или сообщил, что уволится по возвращению оттуда, но если в первый день таких было трое, то к концу недели билеты в ЮАР забронировало еще семеро.
Ингрид с аппетитом уплетала блинчики с мясом, а я положил на стол смартфон, сказал внятно:
- Сири, дай мой офис… Ивар, несколько видных ученых из ЮАР родом, сейчас берут билеты на свою родину. Что теперь делать, знаешь?
На крохотном экранчике появилось его лицо, ответил четко и послушно, как школьник-отличник:
- Собрать о первой тройке все, что удастся. Так?
- Верно. А почему?
- Создается впечатление, - ответил он, - что у них все было решено. Я сопоставил даты. Эпидемия еще не начала шириться, не было смертей, а трое уже решили прилететь в Кейптаун. Как будто знали, что произойдет дальше.
- Может быть совпадением, - сказал я.
- Вы ж не верите в совпадения!
- Не верю, - согласился я. – Но копай еще. Чтоб не сослались на совпадения, если это не совпадения.
Я отключил и сунул смартфон в карман, Ингрид сказала с сочувствием:
- Ты всегда в работе. Счастливое состояние, верно?
- Тебе знакомо?
- А ты думал… Только дуракам нравится безделье и бесконечный отдых.
- Только никому не говори, - предупредил я.
- Почему?
- Ну… все хвастают, кто где и как отдыхал, но мало кто говорит о работе. Работа для большинства – наказание, мы же по духу православные, хоть и атеисты. И говорить с удовольствием о наказании… это как-то не в струю.
Она вздохнула.
- Как ты не любишь людей!
- А за что их любить? Вот станем сингулярами…
- Ой, - сказала она, - а об этом лучше не говори. Что придет, то и придет.
Перелет через океан не нов, за то время, пока самолет по старинке пер с континента на другой континент, я прошерстил инет, с наслаждением отметил с десяток ярких работ по нейрохирургии, еще сотню очень перспективных, лавина открытий нарастает, мир прекрасен, только бы – тьфу-тьфу! – не оборвалось по человеческой глупости, амбициям и недальновидности.
Дуайт встретил меня в аэропорту, сразу поинтересовался:
- Почему вы не удивлены, дорогой док, что я встречаю, хотя вы ничего не сказали о визите в Штаты?
- Вы знаете, - ответил я, – почему. Здравствуйте, Дуайт.
- Ну да, ваша разведка знает, что у меня даже в руке…
- Выньте руку из кармана, - посоветовал я, - и угадать будет труднее.
- Помощь нужна?
- Пока ничего серьезного, - ответил я. – Так… навещу кое-кого из ученых в моей области. Личные контакты еще никто не отменял, хотя именно мы, яйцеголовые, предпочитаем не тратить на них время.
- Но данный случай особый?
- Так. – сказал я, - доверительный разговор между генетиками определенного уровня и квалификации. А как у вас с темнокожим населением?
Он сдвинул плечами.
- Все по сценарию.
- У русских есть хорошая поговорка, - сказал я, - не было бы счастья, да несчастье помогло. Звучит цинично, но катастрофа с негритянским населением позволит спасти все человечество. Если не упустим шанса.
Дуайт кивнул.
- Понимаю о чем вы. Да и многие понимают, но сказать вслух… как-то нетолерантно в нашем. Даже негуманно.
- Или хотя бы, - уточнил я, - шансы на выживание человеческого вида резко повысились. Что ваши говорят?
Он ухмыльнулся.
- Не только говорят, но и делают. У нас очень динамичная и уравновешенная система. Чуть где-то крен, сразу же воспользуются… Моментально в режиме чрезвычайности мы провели через сенат ряд законопроектов, дающие силовым структурам практически неограниченные полномочия. А либералам, что начали вопить насчет Оруэлла и его Большого Брата, напомнили судьбу афроамериканцев. Пришлось заткнуться. Дураку понятно, при орвелловском Большом Брате такое не прошло бы, и все афроамериканцы были бы живы и здоровы А лучше быть живым при тоталитаризме, чем мертвым при демократии.
