- Но, думаю, - сказал я, - тот кошмар, что случился потом…
Он тяжело вздохнул.
- Да, этого никто предвидеть не мог. Даже на Западе. Нас уверяли, что при мирной передаче власти не будет никакого насилия!.. И что наш президент Леклерк станет при черном президенте Манделе его вице-президентом и сможет влиять на политику нового правительства…
- Думаю, - сказал я, - страны Запада тоже были обмануты. Это видно уже по тому, что с того момента о ЮАР как воды в рот набрали. В прессе Запада не желали писать о бесчинствах черных, а достижений не было, так что лучше помалкивать, чем признаться в своей грандиозной ошибке.
Он развел руками.
- Но что мы, ученые, могли сделать? Если даже всесильные политики не смогли отстоять страну перед всеобщим натиском?.. Ученые, к сожаление, самая бесправная часть населения в любом обществе!.. Актеров и музыкантов и то больше слушают, чем нас!.. Вон как они раздают интервью и поучают население во всем вопросам!
- Все верно, - сказал я с горечью. – Так во всем мире. Но это обязательно изменится. Ученые должны не просто иметь голос, но и сами менять общество.
Он посмотрел на меня с опаской.
- Вы о чем?
- Ученые, - напомнил я, - в отличие от актеров и музыкантов, - в самом деле имеют возможности влиять на общество. И даже его менять…
Он поморщился, взглянул мне в глаза, выражение его лица сперва застыло на мгновение, затем начало меняться, выражая изумление и шок.
- Что?.. Вы намекаете, что кто-то из наших… создал этот вирус?
- Да, - ответил я мягко, - есть и такое предположение. Одно из. Но в первых рядах, как вы понимаете, почему…
Но изумление в его глазах только продолжало разгораться.
- Но… это же, - проговорил он наконец, - не скажу, что невозможно… однако немыслимо сложно!.. У нас в университете даже нет такой аппаратуры! ..
- Но есть часть, - уточнил я. – А недостающая есть у Кенделя, Гарсена, Тульзена… Разбив работу на части, вполне можно при слаженном взаимодействии добиться результата.
Он медленно покачал головой, изумление наконец испарилось, он посмотрел на меня с печалью, но уже спокойно и без бурных проявлений чувств.
- Еще кофе?.. Позвольте, налью. Хотя в Штатах свой не выращивают, но со всего мира гребут лучше… Должен сказать, мистер Лавроноф, за это время, что здесь живем, все мы растеряли идеалы под напором американской практичности.
- Все?
- Почти все, - уточнил он с педантичности ученого, - но из тех, кого знаю, все.
- Задавлены бытом?
- Можно сказать и так, - ответил он мирно. – В Штатах нет места идеализму. И о стране никто не заботится.
- Это потому, - сказал я в защиту американской мечты, - что в доктринах, гласных и негласных, Штаты должны заботиться обо всем в мире.
Он сдвинул плечами.
- Может быть, может быть… Только их забота пока что напоминает поведение слона в посудной лавке. Но, скажу за наших африканеров, которых в Штаты после отмены апартеида переселилось почти полмиллиона человек… Штаты получили полмиллиона высокообразованных белых протестантов, приученных трудиться, вести себя достойно и вписаться в общество, не требуя себе льгот и пособий. Напротив, африканеры сразу же внесли свой вклад в науку и хайтек принявшей их страны. И, скажу с грустью, они уже американцы, а не африканеры…
- Где хорошо, так и родина?
Он кивнул.
- Да. Это практично. Приземленно, однако американцы никогда не были одухотворенной нацией. Для выживания и доминирования это как раз самое важное. У американцев нет идеалов, потому они прут так победно.
Я тактично промолчал, у отцов-основателей была Великая Американская Мечта, что за века заметно потускнела, но все же осталась в виде желания навязать всему миру свой образ жизни, хоть и лишенный для народных масс высоких идеалов, зато с самыми передовыми стандартами жизни.
Миссис Варден появилась неслышно, убрала пустые чашки и, повинуясь жесту мужа, принесла блюдце с поджаренными гренками и горячим кофе в красивых расписных чашках.
Перехватив мой взгляд, он сказал понимающе:
- Три ка?.. Здесь, правда, могут понять, как Ку-Клукс-Клан, а в Германии Киндер-Кюхэн-Кирхен, но я ей тоже точно так же приношу печенье и кофе, когда она треплется с подругами.
- В Америке равноправие, - согласился я. – За Дети-Кухню-Церковь сразу в тюрьму.
Он усмехнулся.
- Но мне самому нравится ухаживать за женой. Она прошла со мной все трудности, это моя любовь и опора.
Я ощутил, что разговор свернул на бытовые темы, а второй кофе в приличном обществе называется «кофе на дорогу», и, допив, сказал с самым сокрушенным видом:
- Сожалею, мистер Варден, вынужден откланяться… Должен признаться, для меня было огромным удовольствием общаться с вами и вашей милейшей супругой!
Миссис Варден мягко улыбнулась, а он тоже поднялся и протянул мне руку.
- Спасибо, мистер Лавронов, за возможность вспомнить о нашей потерянной родине!
- Не планируете вернуться? – спроси л я.
Он вздохнул.
- А смысл?.. Там все разрушено.
- Но налаживается, - напомнил я. – Белые снова у власти. И вообще в стране теперь нет предпосылок для трений. Из-за отсутствия
- Разрушено слишком много, - напомнил он.
- Весь мир берется помогать, - сказал я. – Только Штаты обещают выделить в течении этого месяца пять миллиардов долларов на восстановление инфраструктуры и экономики, через полгода еще десять, а в начале следующего плюс восемнадцать!.. Не в долг, а в качестве безвозмездной помощи… хотя это и не искупит вред, который нанесли отменой апартеида, но хоть как-то смягчит их вину.
Он покачал головой.
- Увы, я не в том возрасте, чтобы начинать сначала. Здесь же налажено, у меня студенты, научная работа, прекрасный круг друзей из высшего преподавательского состава…
Я промолчал в бессилии. Сумели бы мы добиться увеличения срока жизни хотя бы до ста-ста пятидесяти, можно бы не раз начинать все сначала, а сейчас всякий ученый стремиться успеть завершить начатое до того, как сразит старость с ее слабостью и деменцией...
На обратном пути я окончательно вычеркнул его из списка подозреваемых. Человек не может настолько притворяться, чтобы обмануть меня при разговоре с глазу на глаз, когда вижу все его реакции.
Если и был горячим патриотом в молодости, то с возрастом, как все люди, изменил взгляды. В Штатах проникся здравым американизмом. Дескать, наша родная страна – это планета Земля, и нужно жить там, где позволено успешнее работать и тем самым приносить больше пользы человечеству.
Вообще-то верно, но все мы еще те питекантропы, потому подобный глобализм в остальных частях планеты, кроме Штатов, выглядит чуждым и даже отвратительным.
