- Полагаете, - проговорил Мещерский, - те, кто создали вирус, прибыли в числе первых?
Я кивнул.
- Они знали, как все произойдет. И могли подать заявление на увольнение с работы, какая бы она не была престижная, в тот день, когда выпустили вирус на волю.
- Хорошая зацепка, - сказал Мещерский с одобрением. – Ростислав Васильевич, сейчас же составьте список всех видных ученых из ЮАР, где бы они не находились, что незадолго перед катастрофой уволились с работы.
- Атомщиками не интересоваться? – уточнил Бондаренко.
Мещерский ответил с колебанием:
- На всякий случай ими тоже. Вдруг они в курсе? Изгнанники на чужбине обычно поддерживают друг с другом тесные связи.
Я предупредил:
- Только насчет ЮАР это один из вариантов. Это мог кто-то из штатовских ученых. Проверьте, вдруг у кого-то из видных генетиков негры изнасиловали жену или дочь?
Кремнев буркнул:
- А как же насчет штатовского тезиса, что преступник не имеет национальности?
- Тезис хорош, - согласился я. – Мы тоже его придерживаемся, он правильный и разумный. Но знаем и то, что девяносто пять процентов всех преступлений в Штатах совершают чернокожие. Изнасилования тоже почти целиком их любимая игра. Особенно любят насиловать белых женщин. Такая статистика ведется, но в прессе не озвучивается. Но это не значит, что рядовые американцы не знают как все на самом деле.
Бондаренко сказал Броннику:
- Тогда смотри не только жен и дочерей видных ученых, но и родню, друзей, хороших знакомых… И вообще любое изнасилование даже посторонней девочки может задеть так, что станет последней каплей. Захотел отомстить местной негритянской банде, вот и создал гадость, что убивает всех темнокожих…
Они повернулись ко мне, я в полной беспомощности развел руками.
- Тогда придется искать среди тех, кто мог вообще создать такой вирус.
- Таких много?
- Не восемь миллиардов, - пробормотал я. – Не думаю, что на свете наберется хотя бы сто человек…
- Уже хорошо, - сказал Мещерский. – Признался, я боялся, что счет на сотни тысяч.
- А из этой сотни, - сказал я, - нужно исключить тех, у кого нет доступа к аппаратуре. Есть, знаете ли, теоретики, что находят планеты на кончике пера, а в телескоп взглянуть с презрением отказываются.
- Почему?
- То работа техников, - пояснил я с усмешкой. – Сейчас любую генетическую конструкцию можно полностью промоделировать с помощью вычислений, если получить доступ к суперкомпьютеру. Увидеть результат на экране, где оживает сотворенный с помощью вычислений вирус… это и есть творчество! А воплощение в жизнь – уже прикладное. Черная работа. Недостойная высоколобых. Что-то вроде работы техника да и то второго, а то и третьего разряда.
Он в озабоченности наморщил лоб.
- Что-то вы меня совсем запутали…
- И меня, - признался Бондаренко. – Значит, создавал компьютерную модель один, а воплощал другой?
- Не обязательно, - ответил я. – При необходимости и я могу вскопать огород или починить забор.
- А необходимость была, - согласился Мещерский. – Когда творишь пакость, лучше о ней не рассказывать даже лучшим друзьям. И вообще лучше делать одному и тайком, пусть даже самую черную работу. Так что круг в чем-то сужается, а в чем-то стал еще шире.
Я поднялся.
- С разрешения присутствующих побываю дома. Остались нерешенные дела… Думаю, за день-два найдем все ключи к решению нашей проблемы.
- Она же проблема выживания всего человечества, - пробормотал Кремнев. – Вот так общее становится личным. Почти коммунизм.
Мещерский спросил с предельным вниманием:
- Есть зацепки?
- Пока на уровне ощущений, - ответил я. – Но круг почти замкнулся.
Ингрид догнала меня на выходе из здания.
- Почему не сообщил? Я бы встретила в аэропорту! Ну, рассказывай! Про женщин можешь пропустить, с нами ничего интересного, а что там делал? Многих убил, задушил, расчленил?.. Или как-то убивал по-ученому?
- По-ученому, - ответил я, - ты уже знаешь, как. Мы мелочами не занимаемся.
- И что, - спросила она с недоверием, - никаких правонарушений?
- Кроме вреда своему здоровью, - ответил я. - Но за это пока не сажают, законопроект застрял на уровне второго чтения… А ты как? Еще не майор?
- С тобой и капитанские погоны сорвут, - ответила она. – Нет, садись в мой, сама отвезу. Хоть на работу, хоть к бабам.
- Удивлю, - сказал я.
- Ну-ну?
- Ни на работу, ни к бабам.
- Ух ты! А куда?
– Домой, - сообщил я.
- Не просто удивился, - сказала она, - убил просто!
- Но вези через работу, - уточнил я. – Нужно взглянуть, как мои демократы готовятся к тоталитарному режиму.
- А как готов ты?
Она распахнула дверь своего автомобиля, я сообщил, садясь:
- У нас, ученых всегда диктатура. Диктатура разума.
Она запустила мотор, я продолжал сканировать сеть, просматривая новости науки и почти не отвлекаясь на прочую ерунду, которой живут остальные двуногие, что просто живут себе и живут.
Автомобиль бесшумно, хотя и быстро набирая скорость, выкатился со двора. Я взглянул на Ингрид, она поежилась, когда я запустил пятерню ей за шиворот и пошарил там.
- Сиськи на другой стороне, - сообщила она.
- Дойдем и до них, - пробормотал я, - а вот что это за…
Она охнула:
- Что ты делаешь?.. Больно!
- Держи руль, - предупредил я. – Представь себе, что извлекаю пулю. Терпи…
Она сцепила челюсти, костяшки пальцев на руле побелели, но через полминуты я вытащил ладонь, слегка испачкав пальцы кровью, Ингрид скосила глаза на крохотное блестящее металлом зернышко, чуть-чуть мельче макового.
- Это… что… во мне было?
- И даже подзаряжалось от тебя, - сообщил я. – Твоего тепла. Во всяком случае удаленной подзарядки не заметил, да и размеры пришлось бы увеличить. Поздравляю… Здесь не только микрофоны, но даже камера!.. Блин, кто же сумел так замаскировать, что я… я!.. чуть не пропустил? Это оскорбление моей профпригодности генетика-оружейника. Дай ладонь...
Она протянула свободную руку, я осторожно опустил ей ладонь этот крохотный и сложнейший девайс, стерев с него пальцами кровь.
- У вас такие есть?
Она сказала в изумлении:
- Нет, конечно!.. Были бы, преступность смяли бы на корню. Похоже, военная разработка?
- А если не военные все еще пытаются подмять нас, - сказал я, - то некие корпорации шпионят?..
