— У меня творчество не связано ни с чем, кроме моей фантазии и моего эго. Любовь, страсть, восторг… не мое. Тем более виагра.
— Ну и зря, — заметила Зоя.
— Однако в жены мы выбираем красивых женщин, а не первых попавшихся, — вмешался Иван.
Миша пожал плечами:
— Эффектных, я бы сказал. С кем не стыдно показаться на люди.
— Неудивительно, что ты не женат! — фыркнула Зоя. — Что, Мишенька, не идет никто?
— Зато ты нарасхват! — съязвила Марго. — Сколько раз замужем? И каждый раз приличный куш при разводе.
— Ты вроде тоже не первая, — сказала Зоя. — Какая по счету? Пятая?
Рубан сиял, переводя взгляд с одной на другую — перепалка доставляла ему живейшее удовольствие.
— Девочки, брэк! — сказал он наконец, снова постучав по бокалу. — Федор, что вы о них скажете как философ?
— Люди с чувством юмора, я бы сказал.
— Слова не философа, а дипломата. Молодец. А теперь вернемся к нашим баранам. В смысле, хочу представить тебе моих гостей. Рядом с тобой мой наследник, сын Дмитрий, с подругой Наташей. Ивана ты знаешь, он у нас в миноре после развода. Артур и Стелла, мои дорогие гости… — Он вдруг замолчал, обвел взглядом присутствующих и спросил: — А где журналист?
Молчание было ему ответом.
— Где Андрей? — повторил Рубан. — Куда вы подевали журналиста?
— Отец, он уехал, — сказал Дим после паузы.
— Уехал? Куда?
— В поселок. Поехал затовариться…
— Леонард Константинович, мы не хотели вас беспокоить, — вступила своим нежным голоском Наташа-Барби. — Андрей уехал вчера вечером и не вернулся. Мы… в смысле, мужчины и дядя Паша искали его всю ночь, нашли перевернутый джип, а сегодня с полицией и собаками… Его нигде нет, он исчез.
— Исчез?! — загремел Рубан, поднимаясь. — Что значит исчез? Почему не сказали? Что за конспирация? Миша!
— Рубан, не кричи! — Марго тоже повысила голос. — Вчера он уехал за пойлом, слетел вниз на повороте… на твоей машине, между прочим. Ты не говорил, что дал ему джип.
— Почему молчали?! Почему ни одна… — он запнулся, — не пришла и не доложила?
— Мы думали, он появится, — пробормотал Иван. — Какой-то сюр, честное слово…
— Отец, мы искали с полицией и собаками, люди из поселка были… его нигде нет.
— Что значит нет?! Куда же он девался? Взят живым?
— В машине кровь, — сказал Артур. — Ударился он крепко.
— Тут полно диких собак, — сказала Марго. — Могли утащить…
— И вы так спокойно тут сидите?! — рявкнул Рубан, хватаясь за спинку кресла. — И рассуждаете, что его разорвали собаки? И жратва вам в глотку лезет? Стадо!
— А что мы можем? — закричала Марго. — Не ори!
— Пошли вон! Все! — Рубан вдруг пошатнулся, оперся руками в стол… Лицо его мгновенно посерело и усохло, он рванул на груди свитер, со всхлипом втянул в себя воздух и тяжело осел в кресло; голова запрокинулась, глаза закрылись. Он был без сознания.
— Надо положить на диван! — взвизгнула Зоя.
Дим вскочил, бросился к Рубану:
— Отец! Наташка, сделай что-нибудь!
Наташа-Барби взяла руку Рубана. Нора вдруг тонко завыла, подняв кверху морду.
— Не трогай! — закричала Марго. — Если инфаркт, нельзя трогать!
— Надо «Скорую»… — прошептала Стелла и перекрестилась.
— Позови Пашу! — приказал Миша, и Марго выскочила из гостиной.
Дядя Паша явился через пару минут и взял командование на себя:
— Открыть окно! Переносим на диван. Аккуратне́е, аккуратне́е, ложим все разом. На него находит… сейчас пройдет. Подушку убери, голову ровно! Мокрое полотенце на лоб! Лиза!
Лиза, прибежавшая следом за ним, засуетилась вокруг с мокрым полотенцем, укрыла скульптора пледом…
— Идите к себе, — сказал дядя Паша. — Потом позову, перенесем в мастерскую.
— Жрать охота… — пробормотал Иван. — Слава богу, живой, а то у меня душа в пятки ушла. Пошли, Федя, ко мне, пообщаемся. И принять за спасение надо.
— Может, привезти врача из поселка? — спросил Федор.
— Не надо, — сказал дядя Паша. — Завтра позовем ведьму, она знает, что делать.
Федор взглянул вопросительно.
— Местная бабка, — поспешил Иван, — травница. Здесь этого добра навалом. А врачей нет. Махровое язычество, Федя. Как говорит Мэтр — прамир. Городскому человеку категорически противопоказан. — Ивану от пережитого страха хотелось болтать. — Прямо гора с плеч! Я уже думал, кранты. Тут юбилей, а у меня перед глазами некролог: не дожил. Жирным шрифтом. Пошли, Федя.
— Что случилось с журналистом? — спросил Федор.
Они вернулись в комнату Ивана. Федор достал бутылку «Абсолюта» и коробку жесткого и наперченного копченого мяса.
— Класс! — обрадовался Иван. — Сейчас снимем стресс. Господи, как я рад, Федя, что ты приехал! Понятия не имел, что вы знакомы. Общество так себе, не мог отказать Мэтру. Но огляделся… даже рад, здесь фантастический мир! Такие виды, доложу я тебе! А потом пошел снег, все закрыл. Сидим по норам, вечером собираемся в гостиной. Мишку терпеть не могу за понты. Вечно недоволен, смотрит мимо тебя, цены себе не сложит. А Зоя хороша! На хрен он ей нужен, не пойму. Еще Елена… эта вообще! Актриса. Подруга Марго. А Марго… ты рассмотрел ее? Ядовитый цветок… этот, дурман! Мэтра на старости потянуло на малолеток, у них разница чуть не в полвека. Отлил из гипса, а она раскрасила — сидит у камина как живая, кто не в курсе, слабость в коленках. Мэтр называет ее Маской, а тусовка — Марго-дубль или Идолом. Еще сын Дим, постарше мачехи будет. Этот, как я понимаю, заявился разжиться баблом, невредный малый, свойский. А вот Наташа хороша! Мы ее Барби…
— Иван, что с журналистом? — перебил Федор.
— Да хрен его знает! Ты же слышал — исчез. Тут вообще какая-то чертовщина творится… я, правда, не верю, хотя… — Он ненадолго задумался, махнул рукой. — Мы облазили все, с концами. Никаких следов. Конечно, надо было сказать Мэтру, да никто не посмел. Не поверишь, у меня аж спина взмокла!
— Куда же он делся?
— Говорю же: никто не знает. — Иван мельком взглянул на окно. — Дядя Паша — старожил, и тот ни хрена не понимает. А Мэтр что-то знает… видел, как его повело? Неспроста! То-то и оно. — Иван прищелкнул языком. — А ведь чужой человек, без году неделя знакомы. У Мэтра слабость к этому парню, все заметили.
— Как его зовут?
— Андрей Сотник. Журналист, пишет книгу про Мэтра. Подошел к старику чуть не на улице, представился, восхищаюсь, говорит, хочу книгу про вас написать. Мэтр и поплыл. Любит прогибы старик. А кто не любит? Как философ, Федя, скажи, кто не любит? А по виду не скажешь, что был хоть раз в музее, но чувак вполне симпатичный, физия радостная, из себя качок. Елена называет его футболистом.
