— Да пошел ты! — огрызнулся Дим. — Все знали, что Иван ее трахнул!
— Вам это известно наверняка, или это всего лишь домыслы?
— А кто, если не он? Приревновал, и… того. Больше некому. Ее никто здесь не знал, кому нужно было ее убивать, кроме Мишки? Они все время ссорились, все слышали. У Мишки паскудный характер, не знаю, как отец выдерживал, носился с ним как с писаной торбой, ах, Миша, ах, талант, ах то, ах се! С этим… гребаным предателем!
— Что ты несешь, сволочь!
— Ты думаешь, я ничего не знал? Ты думаешь, я не знал, что ты путался с Марго?
— Заткнись, дурак!
— И отец знал, у него были фотки, я сам видел. Он нанял сыскаря, тот выследил. Еще летом. Да я и раньше догадывался.
— Позвольте, Дмитрий, вы утверждаете, что Миша был любовником вашей мачехи, и вы догадывались об этом раньше?
— Какая, к черту, мачеха! Ты, выбирай выражения!
— Возможно, вы сообщили о ваших догадках отцу, после чего он нанял сыщика?
— Да кто ты такой! — закричал Дим. — Пшел вон отсюда, гнида! Не твое дело! Нечего тут оскорблять память!
— Леонард Константинович был великим человеком, личностью, — сказал Артур. — Его кончина утрата для всех нас, и я никоим образом не пытаюсь оскорбить его память. — Он замолчал. Тишина стояла такая, что потрескивание горящих поленьев казалось оглушительным. — Миша, вы ничего не хотите нам сказать? Разрушить этот заговор молчания, так сказать?
— Что вы хотите услышать? — угрюмо сказал Миша. — Да, мы встречались с Марго. Да, я догадывался, что Леонард Константинович знает. Но это было до их знакомства…
— Ну и мразь же ты, Мишка! — сказал Дим. — Ты же путался с ней и после, я вас видел в городе!
— Я себя не оправдываю, так получилось. Ты не лучше, ты украл у отца два эскиза Репина, спустил налево, за пойло. Он очень переживал.
— Заткнись, сволочь! Это брехня!
— Это правда. Он выгнал тебя из дома. Сколько вы не виделись? Два года? Три? А потом ты покаялся, приполз на коленях, забыл?
— Отец простил меня. Я знаю, что я подонок! Знаю! Ну, такой я есть! — Дим ударил себя кулаком в грудь.
— Мы несколько отвлеклись от темы нашей беседы, с позволения сказать, — напомнил о себе Артур. — Я задал вопрос Мише. Отвечайте…
— …подсудимый, — подсказал Иван. — Говори, Мишаня, не стесняйся. Расскажи про гвоздики в гроб твоего покровителя.
— Я не понимаю, о чем вы! Чего вы от меня хотите? Да, признаю, был любовником Марго. Какое это сейчас имеет значение?
— Имеет, для истории и общего плана. Ах ты сволочь!
— С Марго?! Миша и Марго? Господи, какая низость! — простонала Елена, прикладывая пальцы к вискам. — Не может быть! Не верю! Я вам не верю! Марго была… она… вы ничего не знаете, я была ее подругой, я бы знала! Она презирала Мишку, называла неудачником! Жалела Зою… Она любила Леонарда Константиновича!
— Увы, моя дорогая, — Артур поклонился актрисе, издевательски блеснули стекла очков. — Любовь? Презрение? Тайные любовники прекрасно маскируются. Ситуация чревата — шашни с чужими женами часто плохо заканчиваются.
Он взглянул на Федора. Это был вызов на дуэль. Артур и Федор, обманутый муж и счастливый любовник. Атмосфера в гостиной накалялась.
— Ты хочешь сказать, что Мишка подсунул отцу Марго? — спросил Дим. — Ах ты… — Он сжал кулаки. — Бедный отец!
— Бедная Зоя, — сказала Елена, — она была ширмой. А я-то думала… Мишка ревновал Марго к журналисту… я чувствовала, что между ними что-то есть…
— И потому убил Зою? — фыркнул Иван.
— Да! Он ревновал, злился, Зоя закатывала скандалы, и он в состоянии аффекта…
— Какой, к черту, аффект! — заорал Иван. — Что ты несешь? Он протащил ее через всю комнату и посадил около гипсовой куклы! Это аффект по-твоему? Лично я убил бы любовника. Или обоих!
— Он принес ее в жертву своей любви!
— Дура! Совсем уже свихнулась на любви? Какая на хрен жертва!
— Миша, вам слово! — вмешался Артур.
— Что за бред! Я не убивал Зою! Я любил ее! Марго… да, мы были близки, но это было давно!
— Ага, любил Марго, любил Зою… всех любил, и все мертвы! — сказал Дим. — Чистосердечное признание… как там дальше, Артур? — Он кивнул адвокату, похоже, они почувствовали себя союзниками.
— Облегчит участь обвиняемого. Миша, мы ждем.
Это был звездный час Артура, он отыгрывался на этих бессмысленных лохах, чье презрение и неприятие он чувствовал все это время; лохах, не видевших дальше своего носа; он был фокусником, захватившим в кулак их скудные мозги, и в рукаве у него было еще много сюрпризов. Даже блеск очков выдавал его торжество. Вы еще не сталкивались с правосудием, господа хорошие! Он чувствовал себя великим инквизитором, вершащим суд, ему не хватало мантии и парика.
— А журналиста кто? — спросила Елена. — Тоже Мишка? Ревновал?
— Журналист сам, — сказал Артур. — Возможно, его обнаружат весной, вернее, то, что от него останется. Допускаю, что он был пьян. Насколько я помню, он закладывал за воротник.
— Ошибаетесь, Артур. — Тон у Федора был невыразительный, что составляло заметный контраст с пафосным тоном адвоката. — Журналиста пытались убить. К счастью, попытка не удалась.
— Пытались убить? — изумился Иван. — Журналиста? Кому он на хрен нужен? Он что, тоже с Марго? Мишка, ты что, совсем идиот?
— Что значит — пытались? — спросил Артур. — Откуда вы знаете? Вас тут не было.
— Не было. Должен обрадовать вас, господа, журналист жив-здоров и готов дать показания.
— Жив?! И ты молчал? Где он?
— У Саломеи, должно, — подал голос дядя Паша. — Больше негде. Она и вы́ходила. Подобрала и выходила. Я сразу подумал… больше ему негде обитаться.
— Верно, дядя Паша. Андрей Сотник у Саломеи Филипповны, она увезла его с места аварии. Кроме того, он не журналист…
— Я так и знала! — ахнула Елена. — Ну, Марго!
— Андрей — сотрудник охранного агентства, телохранитель, его нанял Леонард Константинович. Он получил несколько писем с угрозами и опасался за свою жизнь.
— Я знала! Я сразу поняла, что он не журналист! А от кого письма?
— Тебе же сказали — анонимные, — сказал Иван. — Подожди, Федя, ты сказал, Мишка хотел убить телохранителя? Какого хрена? В ревность не верю!
— Миша, зачем вы пытались убить Андрея? — спросил Федор.
Миша молчал.
— Артур, возможно, вам известно? — спросил Федор, усилием воли удерживаясь от саркастического тона. Туше!
Артур высокомерно пожал плечами и промолчал.
— Марго и Миша приняли его за внебрачного сына Леонарда Константиновича.
