Карин в глубине души не разделяла оптимизма мужа, но вслух выражать свое упадническое настроение не решалась. Да и к чему? Тем более, вероятность того, что Люк прав, все же была, и она, борясь с болью в глазах, также, как и он, всю ночь всматривалась в темноту, ища огонек. С наступлением утра возможность заметить освещенное окно пропала, зато они увидели эту зеленую, озаренную солнцем долину и несколько оживились. Если бы не усталость и мучительная боль во всем теле, они наверняка сумели бы прибавить шагу, но, поскольку у Люка невыносимо болело колено (о чем он уже тысячу раз доложил), а Карин потеряла при аварии ботинки и ковыляла теперь, обвязав ступни обрывками брезентовой куртки, мысль об ускорении пришлось отбросить.
Одного не могу понять, Люк, женщина вновь начала тему, на которую они уже тысячу раз говорили, куда же все все-таки подевался пилот? Ты говоришь, что ни в самолете, ни поблизости от него этого парня не было…
Лукас взглянул на жену с легким раздражением во взгляде.
Карин, милая, я тебе уже сто раз сказал, что понятия не имею, куда пропала эта скотина. Знаю лишь, что не видел его после того, как очнулся. Полагаю, что он не пострадал и просто сбежал, чтобы не утруждать себя оказанием нам помощи. Впрочем, его труп мог завалиться куда-нибудь, добавил он после некоторого раздумья. – Было уже темно, а я, сама понимаешь, был более обеспокоен твоим состоянием, нежели местоположением этого горе-летчика.
Он отвернулся и продолжил путь. Карин молчала. Она склонялась ко второй версии Люка – о трупе – но муж предпочитал костерить парня, и она не вмешивалась. В конце концов, у них обоих было сейчас более важное занятие, чем пререкаться друг с другом из-за незнакомца.
Внезапно Карин почувствовала, как правая ее нога проваливается вниз. Она не поскользнулась – ощущение было таким, словно она угодила в замаскированную ловушку наподобие волчьей ямы. Женщина не успела перенести центр тяжести на другую ногу и рухнула во вдруг разверзшуюся справа от нее пропасть. Через секунду лицо ей залепило снегом, и последнее, что она увидела, был Лукас, который попытался было схватить ее за рукав и удержать, но оступился и полетел следом.
На сей раз сознание не оставило Карин, и она чувствовала каждым сантиметром своего и без того истерзанного тела, как катится кубарем куда-то вниз, точно подпрыгивающая на кочках тряпичная кукла. Она, как могла, подтянула ноги к животу и стала ждать смерти.
Однако вновь обошлось. Спуск, каким бы крутым он ни был, был все же спуском, а не обрывом, и через несколько мгновений, показавшихся Карин вечностью, падение кончилось. Кончился стук ее несчастных костей о выступы скал, кончился хруст ломаемых ее телом сучьев каких-то деревьев, и наступила тишина, в которую спустя пару секунд ворвался крик неведомой птицы.
Женщина осторожно разлепила глаза. Если бы сейчас оказалось, что она ослепла и перед нею лишь непроглядная тьма, она бы не удивилась. Скорее наоборот: ее удивляло, что после всего пережитого за последние сутки она все еще может двигаться, дышать и воспринимать сигналы органов чувств, пусть и ограниченно.
Но тьмы не было. Совсем наоборот – белые вершины Альп на фоне голубого неба и серые выступы небольших скал неподалеку явственно доказывали, что и зрение женщина сохранила, а представшая ее глазам цветовая гамма даже доставила ей какое-то – совершенно неуместное в данной ситуации – эстетическое наслаждение. Вновь закричала неизвестная птица, свежий воздух, пахнущий снегом и какой-то травой, наполнил легкие, а раздавшаяся секунду спустя ворчливая ругань Лукаса не оставила сомнений в том, что жизнь продолжается.
Карин! Ты в порядке?
Угу.
Черт бы побрал эти горы! Почему организаторы соревнований не отметили эти проклятые обрывы какими-нибудь флажками? Теперь нормальные люди должны проваливаться сюда, рискуя свернуть себе шею!
Было ясно, что привыкший к длительным заседаниям и пустым дебатам Лукас бурчит скорее по привычке, чем эмоционально.
Каких соревнований, Люк? Ты что-то перепутал или головой ударился при падении?
Карин попыталась подняться и была удивлена, что ей это удалось.
Ничего я не перепутал, и не надо умничать, дорогая. Думай немножко логичнее, и увидишь, насколько все просто. Раз тут где-то поблизости горнолыжная трасса, то на ней, несомненно, должны проводиться какие-нибудь соревнования, а уж коли они проводятся, то и разметка местности должна быть соответствующей. Теперь ясно?
Женщина с сомнением посмотрела на мужа.
И это ты называешь логикой, Люк? По-моему, цепь твоих рассуждений скорее шизофренична. Во-первых, никакой лыжной трассы тут может не оказаться, а твое «поблизости» составлять десятки километров; во-вторых, далеко не на каждой горнолыжной трассе проводятся соревнования, и, в-третьих, флажками обкладывают область охоты на волков, а не трассы. Вот тебе твоя логика.
Лукас ничего не ответил, но не потому, что не нашел бы аргументов, а просто по причине потери интереса к теме. Он выпрямился, кряхтя, в полный рост и осмотрелся, а секундой позже обрадовался – они, слава Богу, находились не в яме, а в ложбине, идя вдоль которой можно выйти к людям. Он был уверен, что эта природная «колея» непременно выведет их к той зеленой долине, что они видели сверху, и нужно лишь сделать еще один рывок.
Услышав это от мужа и оглядевшись, Карин также воспрянула духом и, укрепив обрывки брезента на ногах, последовала за ним. Однако прежде предстояло обогнуть какой-то холм, заметенный снегом и возвышающийся на их пути. Небольшой, метров шесть в диаметре, однако одной своей стороной упирающийся в кустарник, а другой – в скалу, так что предстояло карабкаться по склону. Подумав об этом, Карин поморщилась: ее израненное тело и отсутствие настоящей обуви делали задачу трудновыполнимой.
Лукас же, по своему обыкновению, пошел напролом, попытавшись забраться на холм, чтобы уже с его вершины подать руку жене. Он схватился за какой-то выступ и занес уже ногу, чтобы найти опору, когда «выступ» внезапно обломился, оставшись в руке мужчины куском ржавой жести. За ним осыпалась и часть снега, обнажив какую-то металлическую конструкцию.
Поняв, что холм – вовсе не холм, Лукас принялся обеими руками энергично разметать снег, пока, наконец, прячущаяся под ним штуковина не приобрела узнаваемые очертания.
Самолет! Милая, взгляни-ка! Это и вправду самолет! Должно быть, не только наш остолоп-пилот не умеет летать! Когда же он сюда рухнул?
Забыв о боли, Карин приблизилась и провела рукой по торчащему из-под снега металлу.
Совсем заржавел. Сгнил, можно сказать. Думаю, что трагедия произошла много лет назад, но никто до сих пор не нашел его. Это не прибавляет оптимизма, Люк!
Что ты имеешь в виду?
Где же твоя логика, которой ты так гордишься? Если упавший пару десятков лет назад самолет все еще не обнаружен, то это говорит в первую очередь о том, что место, где лежат обломки, не посещаемо, а может даже и вовсе недоступно людям. Иначе кто-нибудь за это время непременно уж наткнулся бы на врак.
