Почему-то не верится, что на выбор императора невозможно повлиять, наверняка давно уже все решили, сговорились. Укрепляют союзы, отобрали какую-нибудь высшую, специально обученную и подготовленную. А остальное — сказки для простых смертных.
Прощаюсь с девчонками у одной из кривых старинных улочек. Им не до меня, вытягивают шеи, привстают на цыпочках, желая получше рассмотреть и подальше пробиться.
Укол тревоги колет сердце, или это снова совесть шевелится, уговариваю ее, что мы ничего плохого не делаем, только ведь посмотреть…
Пробираюсь живописными проходными дворами — район здесь старый, еще с прошлого века домики один к другому жмутся, небольшие, всего в несколько этажей, мхом и виноградом заросшие. Клекочут птицы, клумбу пересекает важный пушистый кот. Вдыхаю полной грудью, так хорошо на улице! Чудесный же день…
Иду дальше, где дома повыше, более современные. Нахожу знакомый подъезд с выходом на пожарную лестницу, оглядываюсь — никого, все на площади. Поскорее влезаю на крышу, с нее на следующую, когда-то было так любопытно — все здесь облазила. Близко скорее всего подходить нельзя, там наверняка какие-нибудь снайперы будут и прочая охрана. Нахожу местечко, с которого хоть как-то видно, настраиваю бинокль, прячусь за кирпичным выступом. Жду.
Долго жду, солнце давно перевалило через зенит, пестрая толпа внизу колышется, у меня уже и ноги затекли, и желудок от голода сводит. И крамольные мысли, а может, ну ее, эту процессию? Может, правда по экрану потом посмотрю? Только жалеть ведь, наверное, буду о собственной лени, это ж, возможно, единственный раз в жизни! Когда там император снова сменится или овдовеет…
Наконец шевеление, толпа колышется, плывет, людские волны перемещаются, обозначая направление движения процессии.
Видно плохо, точка не слишком удобная, ну уж как есть. Вглядываюсь в бинокль, пытаюсь побольше охватить. Впереди отряд на бурвалях — огромных рогатых животных черной и бурой расцветки, целая колонна. Потом кортеж колесниц, запряженных теми же животными, в три ряда — сколько на улицах уместилось. Экипаж императора посередине, сразу выделяется богатством убранства и размером, на солнце драгоценными камнями сверкает. Впереди верх откинут. Самого правителя не вижу, только фрагменты яркой, похоже, чем-то расшитой одежды. Несколько мужчин вокруг в одинаковой форме — охрана, наверное. По сторонам смотрят, опасность, что ли, выискивают. У меня уже шея болит и ноги устали вытягиваться. Пора, наверное. Вечером гулянья, но я на них не пойду. Тересия зайти обещала.
В последний раз оглядываю удаляющиеся экипажи. Один из охранников вдруг оборачивается, инстинктивно прячусь за выступ. Ему меня не заметить, конечно, даже мне его в бинокль не разглядеть как следует, но почему-то тело словно прошивает ужасом. Выдыхаю, снова осторожно выглядываю, да уже не видно ничего, только крупы бурвалей задних шеренг. Это все Тересия с ее запугиваниями виновата!
Дарсаль
Повозка-фертон императора медленно въезжает на центральную площадь Иштара, столицы Йована. Стражи по кольцу на платформе вокруг, только мы с Ивеном за спиной повелителя. Ивен молчит, не проявляет эмоций, весь омаа скрыл. Почему-то кажется, что не слишком доволен моим обществом. Его проблемы. Тоже молчу.
Радуюсь, что мне не нужно патрулировать, можно приглушить лишние цвета и настроиться исключительно на опасность. Моя работа начнется позже, а пока ребята охраняют, заодно осматривая ауры. Где же лучше всего выбирать, как не в такой толпе. Чистые цвета сразу видны. Мало их.
Стоящий справа Марис вдруг резко вскидывает голову, невольно слежу за его движением. Там, на крышах домов, чудится яркая синяя вспышка. Заставляю себя переключиться на людей, мимо которых проезжаем, сжимаю рукоять меча-омаа. Мы с Ивеном отвечаем за безопасность императора.
Но опасности нет. Разноцветное любопытство, у кого искреннее, у кого злобное, с примесью ненависти или зависти. Четкие линии выставленной охраны — у женщин здесь все продумано и предусмотрено. Смертельных побуждений не видно.
Пересекаем площадь, толпа начинает редеть. Какое облегчение.
Проезжаем цепь охранниц: кажется, ворота. Какие-нибудь кованые, наверное, чувствую лишь едва уловимые штрихи. Едем еще с четверть часа, редкие прохожие да сопровождающие в воздухе машины.
Наконец огромный особняк на берегу речной запруды — вода еле движется, почти не отображаясь. Встречают безликие женщины с однотипными мутными аурами. Служанки, что ли. Улыбчивые, голоса мягкие, но Слепым Стражам они неинтересны. Доводим императора до личных покоев, осматриваем все. Женщины постарались, обстановка безупречна.
Иллариандр остается отдыхать на попечении старших Стражей, из тех, которые уже бывали здесь. Нас же, молодых, вызывает командир, Лийт. Проводит по дому и территории, обращает внимание на важные детали, дает возможность ощутить невидимое пространство, освоиться.
Ивен тоже с нами, думаю, не попытаться ли заговорить. Мне ведь императрицу охранять, когда появится, по крайней мере, здесь и в дороге. Часто придется пересекаться. А потом, если добьюсь чести стать ее личным Стражем, то и подавно.
Но Ивен отходит в другой конец, с кем-то беседует. Ладно, успеется еще. Сосредотачиваюсь на объяснениях командира.
— Можете отдыхать, — отпускает нас Лийт. — Вечером мы на приеме. Зрячие в город пойдут, на гулянья. Традиция.
Ноэлия
Тересия открыла окно, нервно теребит в руках трубку, но держится — помнит, что мадам Джанс не любит табачного дыма.
— Не ходила на площадь? — спрашивает.
С чистой совестью качаю головой:
— Нет.
Дышит тяжело, начинает что-то шкрябать на раме.
— Стены им тоже не помеха, конечно, но все-таки. Прямой контакт — это прямой контакт, — бормочет.
— Да кому я там нужна! — отмахиваюсь в очередной раз. Понимаю, волнуется, но как-то слишком уж сильно. — Мадам Джанс, наоборот, говорит — гуляйте, только обещаний не давайте…
— Да у нее самой ветер в голове, — ворчит Тересия.
Приближаюсь, обнимаю, трусь щекой. Решаю сменить тему.
— Я вот все думаю, — вздыхаю, — это ведь такая редкость, когда дети остаются сиротами без всякой родни, и надо же было именно мне в пансион попасть!
Давняя обида шевелится в глубине души, почему так несправедливо? Я ведь даже не знаю, как здесь оказалась, — ни родителей, ничего. Мадам Джанс рассказывала, будто где-то нашли и привели к ней, родственников долго разыскивали, но я абсолютно ничего не помню. Хотя мне было лет восемь, должна бы.
— Всякое бывает, девочка моя. — Тересия гладит морщинистой рукой волосы. — У твоих подружек ведь тоже по-разному сложилось. Ничего, милая, нам бы пережить этот имперский визит, все будет хорошо.
— Переживем! — отмахиваюсь, ну что она заладила?! — А может… на гуляния? Вместе? — рискую.
