Нужно бы поговорить, успокоить, однако Ноэлия молча заходит в фертон, включает очередную книгу и отворачивается к окну. Аура понемногу выравнивается. Лежу, наблюдаю. Вспоминаю, как ехал здесь один, представлял императрицу, ее цвета, какие отношения у нас сложатся. Но даже помыслить не мог…
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Дарсаль
Три дня до перевала так и проходят. Пенелия все больше спит и на людях почти не показывается. На привалах Ноэлия справляется о ее самочувствии, а во время движения робота слушаем, если Валтия или император не заглядывают. Спим теперь в фертонах, по ночам заметно холодает. Дорога начинает медленный подъем, а на горизонте давно уже обосновались горы. Скоро граница и перевал.
— Что это там за туманы? — бормочет Ноэлия, усиленно вглядываясь куда-то за окно.
— Туманы в горах — обычное дело, — отвечаю.
Не может же она видеть незримую границу Айо? Мутные непроницаемые сгустки, в которых даже Стражи на время теряют четкость восприятия.
— Фертон еле ползет, — вздыхает. — Кажется, я начинаю завидовать служанкам. Может, и нам пройтись?
Действительно, многие предпочли не трястись по каменистой дороге, а прогуляться на воздухе. Тоже, честно говоря, не отказался бы.
— Вы бы силы поберегли, моя госпожа, — советую. — Завтра скорее всего переход предстоит.
— Вряд ли там что-то сложное? — спрашивает.
— Не то чтобы сложное и не то чтобы опасное, но отдых и осторожность не помешают.
Ноэлия напрягается, спешу успокоить:
— Место узкое, в горах сила ментальщиков, да и наша тоже, может давать сбои. Обычно сначала переезжает часть верхового отряда на бурвалях, устанавливают стоянку с той стороны. Ментальщики не могут контролировать сразу всех животных, поэтому фертоны перевозят группами. Один остается здесь, один принимает на той стороне, и один следит на перевале. Пока они отдыхают, идут пешие. Император и вы, моя госпожа, пойдете, когда с той стороны будет уже достаточно людей и обустроят лагерь. От лагеря до перевала около двух часов. И с этой стороны столько же. С непривычки можно устать.
— А Пени? — переживает Ноэлия.
— Думаю, ее будут перевозить в повозке. Опасность, что бурвали выйдут из-под контроля, минимальна. Но…
— Понятно, — кивает. — Я люблю ходить. Идем, хоть немного пройдемся. Скоро уже возненавижу этот фертон.
Ноэлия
Холодно, снаружи пронизывающий ветер. На вершинах лежит снег — надеюсь, нам так высоко не нужно. Кутаюсь в теплое пальто, сжимаю капюшон. Дарсаль тоже скрыл нагрудник курткой, переодел теплые брюки — как и обе гвардии, впрочем. Странно, у подопечных Аждара одинаковая теплая одежда, а Стражи почему-то каждый в своей.
Рассматриваю Дарсаля, впервые вижу его таким, почти домашним. Без императорской формы — словно обычный человек, не обязанный никому служить, исполнять приказы. И что-то в этом есть правильное, желанное даже. Неожиданные эмоции.
А еще удивительно, ведь он же не видит, как может подобрать такие гармоничные вещи, которые настолько ему идут?
Хочу узнать, кто выбирает ему одежду, но не могу придумать вопрос, который не звучал бы обидно. Предположение о женской руке и вовсе выбивает из головы желание лезть в его жизнь.
— Сколько тебе лет, Дарсаль? — спрашиваю зачем-то.
Приоборачивается в мою сторону, ежусь под пронзительным омаа.
— Двадцать восемь, моя госпожа.
Конечно, не может быть, чтобы у него никого не было! Да он же… Ох, снова вспоминаю про остальных Стражей, еще заметят, как я им любуюсь, да и расспросы наверняка услышат. Приходится замолчать, поискать взглядом жениха, отвлечься на созерцание вершин. Помогает. Даже возникает великолепная мысль — позвать робота, запустить тихую музыку, чтобы ни о чем не думать.
Здесь он впервые начинает глючить, виснет, вместо музыки выдает набор неясных слов на инопланетном языке, тревожно мигает индикаторами. Пока не перезагружается.
С тоской осознаю, что скоро совсем сломается.
Идем какое-то время молча. Приближаюсь к фертону Пени, на облучке сидит одна из служанок. Тщетно пытаюсь вспомнить имя.
— Как она? — спрашиваю, бросив бесполезное занятие. Я и советников-то не всех выучила.
— Спит, моя госпожа, — отвечает девушка, даже не заглянув внутрь.
И как-то мне это не нравится, словно Пенелию уже забрали в подруги, а я снова осталась где-то за гранью общего круга. Понимаю, что глупо, но ничего не могу поделать. Бросаю взгляд на Дарсаля, тот едва заметно кивает. Ну да, никто не рискнул бы обманывать при Страже.
Выходит жених. Почему-то вместо того, чтобы скрасить мое одиночество, только подчеркивает его. Идет рядом, прячет руки от холода, что тоже задевает. Мог бы и мои погреть.
— Робот барахлит, — вздыхаю невпопад.
— А ты чего ожидала? — удивляется Иллариандр. — Знала же, что у нас не просто так техники нет.
— Знала. Но все равно грустно. Музыка…
— Я тебе лучших музыкантов вызову. — Император, как обычно, улыбается, своими ямочками вызывая желание улыбнуться в ответ.
— Пени все еще болеет, — добавляю.
Жених морщится, словно хочет прочитать нотацию, но ничего не отвечает.
Отвлекаюсь оглядыванием окрестностей. С непривычки идти вверх тяжеловато, дыхание сбивается, но стараюсь не показывать.
Дорога огибает склон — справа крутой подъем, но фертоны пока идут нормально. Красиво здесь, только как-то беспокойно. Полосы туманов на вершинах скал. А может, все дело в том, что приближаемся к границе. Тяжело рвать последние связи с домом.
Император молчит, чуть впереди идет Ивен, сзади — Дарсаль. Хочется заговорить, разогнать мрачные мысли, только слова в голову не приходят.
Вдруг замечаю за валуном небольшой красный цветок. Трепещет на ветру, и как его сюда занесло? Тянусь машинально сорвать, не достаю.
Император останавливается. Кажется, снова недоволен… не пойму.
— Купена красная, — сообщает. — Редкость в здешних краях и вообще мифическое растение. Считай, тебе повезло. — Бросает взгляд на Дарсаля.
Жду, что сам сорвет. Мне никогда еще мужчины цветы не дарили!
Однако Иллариандр стоит, зато Дарсаль делает шаг вперед, легко дотягивается до камня, подает мне стебель с красными искорками. Чувствую, как заливаюсь румянцем. Слуги глазеют, а я не знаю, что и сказать.
— Даришь цветы моей невесте, Дарсаль? — Император поднимает бровь, на лице странная улыбка.
Начинаю паниковать, не знаю, за кого страшнее: за себя или за Стража.
— Своей госпоже, мой повелитель.
