– Теперь моя очередь предлагать. Договоримся по-хорошему. Слушаешь?
Тот исподлобья уставился на него.
– Тебя отпускаем, – объяснил Тимур. – Малец твой остается с нами. Поедешь к моей сестре, расскажешь, что ничего не нашел. Оклеветали ее братика злые люди. Понял? Кивни, миленький.
Здоровяк пожевал тряпку и что-то промычал. Кивать, похоже, не собирался.
Тимур вздохнул и вытащил кляп.
– Орать только не надо, – предупредил он.
Мужик густо сплюнул на пол.
– Невоспитанный ты, – грустно сказал Тимур.
Олег от души пнул коленом пленника под ребра. Тот охнул и выгнулся, как рыба на берегу. Тимур подумал, не вытереть ли для острастки плевок его собственной мордой, но передумал. Вытер тряпкой.
– У меня к тебе встречное предложение, – хрипло сказал мужик, отдышавшись. – Ты отпускаешь нас обоих. Отдаешь то, что должен. И тогда мы тебя оставляем в покое. Никакой полиции. Идет?
Они засмеялись. Коля захихикал тоненько, как девчонка. Олег гоготал, Пашка, самый старший из всех, сдержанно улыбался.
Тимур хотел было попросить Олежку еще раз пнуть этого дурака. Но подумал, что со сломанным ребром тот не будет смотреться убедительно перед Динаркой. Сестра – женщина наблюдательная, может заподозрить неладное.
Он, в общем-то, не хотел плохого этим двоим. Что с них взять? Они люди наемные. Но сейчас, когда все так удачно получилось, – в точности по его слову – им овладела эйфория. Внутри бурлило и кипело, словно по жилам текла не кровь, а пузырящееся шампанское. Восхищенные взгляды друзей подталкивали его: покажи, кто здесь хозяин! Растопчи его! Дави до конца!
Тимур медленно, красуясь перед своими, перевел взгляд на Колю. У того бешеные чертики плясали в глазах. Происходящее нравилось ему больше, чем всем остальным. Развлечение!
– Поучи его немножко, – попросил Тимур и подбородком указал на паренька. Хиляк держался на удивление спокойно, хоть и побледнел.
Тимур никак не ожидал, что произойдет потом. Коля улыбнулся во весь свой лягушачий рот, словно щель разошлась. И ткнул ножом в плечо пленника. Тот заорал от боли, трепыхнулся, пытаясь отскочить, но Коля уже выдернул оружие и снова прижимал его к горлу паренька. Рубашка бедолаги окрасилась кровью.
«Мудак!» – только и успел подумать Тимур. А следом здоровяк пришел в движение.
В спортивном клубе Садыкову встречались сильные люди. По-настоящему сильные: не просто те, кто занимался своим телом, а бойцы вроде Пашки-боксера. Тимур с восторгом наблюдал за единоборствами, прекрасно понимая, что сам для подобного не годится. Слишком ленив, слишком расслаблен. Слишком ценит и бережет себя. Есть те, кто рожден для драки. Их переполняет веселое жаркое бешенство или холодная жажда победы, пусть они и сходятся в рукопашных.
Но такого яростного боя Садыков не видел никогда. Едва рубашка парня окрасилась кровью, мужик издал глухой рев, рванулся – Тимуру почудилось, что он услышал хруст ломающихся костей – и каким-то немыслимым образом расшвырял в стороны Олега, Мурата и Пашку.
Это походило на пробуждение стихии. Казалось, пол вот-вот треснет и вздыбится, получив импульс от этой рассвирепевшей махины, а следом волной пойдет земля, перекатывая, как игрушки, машины и с треском взрывая стены домов.
Первый удар пришелся на Олега. Его отбросило назад, как в фильмах – до сих пор Тимур был уверен, что в реальной жизни так не бывает. Несчастный Олег отлетел на единственную в комнате кровать и остался лежать, хватая воздух ртом. Мурату здоровяк нанес два удара в корпус, рванул к стене, возле которой застыли Колька с пленником, но тут ему помешали.
Сзади на него набросился Пашка.
С яростным рычанием медведицы, у которой отняли медвежонка, мужик обернулся и замолотил кулаками. Он двигался с ошеломляющей скоростью. Уклонялся, парировал удары и все время наступал, наступал, наступал, не переставая глухо рычать. Паша был опытным боксером, но и он ничего не мог противопоставить этой неукротимой силе. Очередной удар пришелся ему в челюсть. Он покачнулся и рухнул навзничь. Его противник на секунду наклонился над ним – кажется, чтобы проверить пульс.
Затем выпрямился и обернулся. Темные, глубоко посаженные глаза остановились на Коле.
– Не подходи! – заверещал тот, правильно поняв этот взгляд. – Полосну его, слышь! Полосну! Шейку ему распашу, возьму грех на душу! И ты возьмешь!
Он блажил, дергая ножом возле горла пленника, и Тимур с обреченной тоской подумал, что если сейчас во время очередного рывка лезвие действительно вонзится в артерию парню, им всем конец. Здоровяк их прикончит. Нельзя было трогать мелкого, вообще никак нельзя было, ни ножом, ни рукой.
– Коля, – слабо позвал он. – Не надо, Коля!
Его как будто и не слышали.
– А то давай, иди сюда! – выкрикивал Колька, пританцовывая. – Ножичек от крови облизать – хочешь? Лизнешь красненького? Тепленького?
Тимур видел, как взгляды здоровяка и парня встретились. Пленник вдруг заговорил. Это были первые слова, которые он сказал с того момента, как их схватили.
– Об одном прошу, Серега, – сказал этот странный тип, и на его побледневшем от боли лице – Тимур мог бы поклясться – возникла легкая усмешечка. – Не убей этого гондона.
Он еще не успел закончить, как в воздухе что-то просвистело. Тимуру показалось, что мимо него пролетел кусок льда. Лед врезался в лоб Кольки, тот закатил глаза, выронил нож и сполз по стене.
– Я ж тебя просил, – поморщился парень, глядя сверху вниз на неподвижное тело.
Стеклянная кружка откатилась под ноги Тимуру.
Вскоре любопытный прохожий, заглянувший в окна маленького домика в яблоневом саду, мог стать свидетелем странной сцены. На полу, связанные, лежали в ряд пятеро. Четверо – лицом вниз, один на спине. На кровати сидел молодой парень, которому рослый мужчина с мрачным лицом бинтовал плечо. На бинт ушла лучшая рубашка Тимура.
– Он точно жив? – в третий раз спросил Макар.
– Еще раз спросишь, убью, – пообещал Бабкин. К кому относилась угроза, было не понятно, и Илюшин умолк.
Тимур испуганно покосился на тело Кольки. Тот дышал, и даже слюну пускал из угла рта. «Если в себя придет, останется дебилом, – подумал Садыков. – Да и хрен с ним».
Гораздо больше его волновала собственная судьба.
– Я истекаю кровью, – слабым голосом сказал Макар. – Только глоток бензина может спасти…
– У тебя там царапина, – оборвал его Бабкин. – Сиди и не выпендривайся.
Он обернулся к лежащим на полу и обвел их взглядом. Олег что-то замычал. У него единственного рот был забит тряпкой – той самой, которой Тимур вытер пол. Все остальные послушно молчали сами.
– А ну не мешать мне, – угрожающе сказал Бабкин.
В комнате наступила благоговейная тишина.
