Длинный кинжал вспыхнул в его руке и воткнулся Сонмаге под бородатую челюсть, пронзив мозг. Великан пошатнулся, широко раскрыв рот. Глаза налились кровью, но жизнь уже оставила его, унесенная одним ударом клинка. Тело Сонмаги обмякло, сила ушла из мускулов. Аван отстранился и вытащил кинжал. Его бывший союзник упал лицом вперед и замер.
Колай взглянул на поверженного Сонмагу. О духи, насколько же он оказался легковерен! Поверить в то, что семья Колай пожелает зависеть от Амаха только потому, что у нее противоречия с Керестин. Сонмага оказался ограниченным человеком, очевидно не понимавшим, что политический союз, сохраняемый в тайне, намного сильнее. Показная вражда между Керестин и Колай одурачила всех, за исключением немногих. Сонмага оказался не из их числа.
Аван шагнул из палатки. В войсках Амаха царила неразбериха. Отряды семьи Колай повернули против своих недавних союзников. Гриджай ту Керестин через Авана был хорошо осведомлен о планах Сонмаги. К тому же появление отрядов семьи Бэтик означало, что времени почти не осталось. Сонмага и его армия стали препятствием, которое необходимо удалить.
Началась резня.
Аван откинул полог палатки и выскочил наружу, в духоту и жару летнего дня. Вокруг царил хаос: солдаты метались и сталкивались друг с другом, звенели мечи, лошади становились на дыбы, прокладывая себе дорогу в давке. Огненные языки лизали воздух, темный дым поднимался клубами к небу. Шум битвы извещал о столкновении на равнине двух армий. Тысячи воинов сошлись в бою. Аван прокладывал себе путь к лошади, которую держал под уздцы один из его приближенных. Он стремительно вскочил в седло и уже сверху заметил, как в палатку Сонмаги вбежал слуга. Но вельможа воткнул шпоры в бока лошади, и ловить его было поздно. Теперь они знали, кто совершил преступление. Но отряды Колай теснили солдат Амаха, угрожая взять противника в клещи, подобные клешням крабов из залива Матакса, принесшим ему благосостояние. Авану показалось, что до него донеслись проклятия, и улыбка коснулась его губ.
Единственное, что омрачало триумф, так это судьба Мисани. Если бы она только поверила ему, как и полагается хорошей дочери. У Авана не было намерения убивать наследницу, поскольку тогда большая часть союзников отвернулась бы от него. Колай подменил зараженную ночную рубашку еще до того, как Мисани отправилась во дворец. Он не стал рисковать своей дочерью и репутацией семьи ради Сонмаги. Колай собирался сказать Амаха, что болезнь не подействовала на Люцию. В конце концов, кто знает, насколько порченые восприимчивы к болезням? Но Мисани подвела, не выполнив отцовской просьбы… и потеряла его доверие. Мертва она или жива, Аван не слишком заботился об этом. Дочь доказала, что не может беспрекословно выполнять его приказы. И Мисани больше не интересовала отца. У него теперь были огромные планы.
Присутствие кружащей над полем смерти возбуждало вельможу, и его худое лицо расплылось в улыбке.
Как же он любил эти игры…
Глава 29
Наступила ночь. Но и она не принесла успокоения жителям Аксеками. Наоборот, темнота усилила страх и панику. Западные стены города атаковали войска семьи Керестин. Воздух сотрясали выстрелы пушек. Солдаты метались между огненных вспышек, и их фигуры отбрасывали дрожащие тени на городские стены. На сторожевых башнях толпились люди. Треск выстрелов перекрывал рев сражения. Кипящее масло лилось на головы захватчиков огненным водопадом, и снизу раздавались предсмертные вопли. Лестницы с громким стуком ударялись о стены, и тут же оказывались отброшенными назад, стряхивая уже карабкающихся по ним солдат на землю. Горячий ветер разносил по городу приказы командиров, вопли раненых и крики нападающих.
В свете трех лун толпы мужчин патрулировали улицы города с факелами в руках и самодельным оружием. Все сестры вышли в эту ночь на небо: огромная Ария, яркая Иридима, зеленая Нерин. Пока луны находились в разных точках, но в скором времени их орбиты должны были сойтись в опасной близости. Приближался лунный шторм.
Никто не спал этой ночью.
Ворота в Аксеками были закрыты. С одной стороны, чтобы не впустить захватчиков, а с другой, чтобы прекратить беспорядочные передвижения жителей. Многие горожане забирались на стены помогать императорской страже. Желание защитить свой город от захватчиков пересилило ненависть к императрице и наследнице. Сине-белые латы императорской стражи смешались с одеждой простых людей, которые пришли со своим оружием дать отпор армии врага. Недели волнения и насилия на улицах разогрели кровь жителей Аксеками. И в то время, когда половина горожан объединилась против захватчика, рвавшегося в город, другая половина бунтовала и мародерствовала, требуя впустить осаждавших в столицу и передать трон семье Керестин.
Стража в восточных воротах не пропускала пытающихся попасть в город людей ни днем, ни после наступления сумерек. Торговцам, везущим товары, горожанам, стремившимся попасть домой, – всем отказывали в проезде за городские стены. Путники разбивали палатки прямо у дороги, ожидая, когда откроют ворота. Проезд разрешали только вельможам, имеющим пропуск, подписанный императрицей.
Когда к воротам подъехала простая закрытая телега, запряженная парой быков, в которой сидели невзрачный, худой молодой человек и его стройная, очень высокая жена, командир стражников уже открыл рот, чтобы приказать им свернуть с дороги, как и многим другим путникам. Но когда он заговорил, то произнес совсем не те слова, которые собирался. Офицер потом так и не понял, почему приказал охране открыть ворота и пропустить людей без пропуска. И почему, оправившись от наваждения, не распорядился разыскать телегу. Но единственное, что командир стражников ясно помнил, были зеленые глаза молодой женщины, которые внезапно потемнели и налились кровью.
Отъехав подальше от городских ворот, путники остановились в коротком переулке, заканчивающемся тупиком. Бледно-зеленые от лунного света дома, возвышающиеся с двух сторон, пустовали. Молодой человек стянул с телеги брезент и отбросил его в сторону, чтобы выпустить людей, скрывающихся на дне повозки. Они тихо выскакивали на дорогу, разминая занемевшие члены, и собирались вокруг возницы и молодой женщины. Это была Кайлин ту Моритат, удивительно красивая без внушающей страх символики Красного ордена. Волосы женщины, перевязанные на затылке кожаным шнурком, открывали лицо с острыми чертами и кошачьими глазами. Мужчину, жуликоватого вида разбойника лет двадцати с озорной улыбкой и грязными белокурыми волосами, звали Джугай. Он руководил всей операцией, несмотря на присутствие в команде Кайлин. Джугай представлял Либера Драмах, объединявшей другие организации, нашедшие приют в Провале. Красный орден был одной из них.
Мисани отряхнула дорогую одежду, расчесала и уложила волосы, приняв помощь Азары. Кайку многозначительно взглянула на Тэйна, тот поднял бровь, кивнув на Mисани, словно хотел сказать: «какая чистюля!» Кайку не смогла сдержать улыбку. Это была шутка. Молодые люди отлично понимали, как много сейчас зависит от внешнего вида Мисани. На утро ей была назначена аудиенция у императрицы.
– Закончена самая легкая часть нашего дела, – обратился к спутникам Джугай. – С этого момента все должны быть начеку. Мисани и Aзара, на соседней улице ждет экипаж, который отвезет вас в безопасное место. Утром вы отправитесь во дворец в установленное время.
