Книга Элайзабел Крэй и Темное Братство, страница 23. Автор книги Крис Вудинг

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Элайзабел Крэй и Темное Братство»

Cтраница 23

Элайзабел все это видела и осознавала, и в то же время она ощущала, что не до конца еще проснулась, не вполне владеет своими чувствами. Это было неприятно, она точно раздвоилась: одна часть ее существа, а именно тело — члены и мышцы — была бодра и готова к действиям, другая — мозг и воля — находилась точно в каком-то тумане и жаждала снова погрузиться в сонное забытье, но отдохнувшее молодое тело этому противилось. Ей нелегко было разобраться в своих ощущениях: неповоротливый, медлительный разум, не иначе как одурманенный снотворным, не мог додумать до конца ни одну мысль, они смешивались, путались, комкались.

Элайзабел встала с постели и тотчас же с ужасом поняла, что она не в себе. Потому что она вовсе не собиралась вставать, у нее в данную минуту не было желания сбрасывать с себя одеяло и подниматься на ноги. Ее тело подчинилось чьей-то чужой команде, она подверглась какому-то чудовищному, изощренному насилию. Она пыталась закричать, позвать на помощь, но мысли и побуждения, которые в течение всей ее жизни повелевали мышцами тела, на сей раз не повлекли за собой никакого действия. Внезапно она ощутила, что ей теперь принадлежит безраздельно один только ее мозг, и находится он в черепе отвратительной машины из плоти и крови, в полном распоряжении неведомого монстра. В этот момент как никогда прежде Элайзабел действительно была близка к безумию.

Но то самое снотворное, которое сделало ее мысли и реакции замедленными, смягчило этот удар, спасло от распада ее сознание, и оно просто отказалось принять происходящее. Иначе, возможно, Элайзабел до конца своих дней не смогла бы оправиться от потрясения. К тому же у нее просто не было времени на раздумья. Тело ее, все так же повинуясь чужой воле и полностью игнорируя ужас, охвативший разум, подошло к двери и повернуло ручку.

Дверь оказалась заперта.

Что-то внутри Элайзабел пришло в ярость, повергнув ее в еще больший ужас. Эта неподвластная ей самой, совершенно недоступная часть ее разума заставила ее пройтись взад-вперед мимо запертой двери, ссутулясь от злости и досады. Элайзабел чувствовала, что не имеет никакой власти над этой частью себя, она лишь ощущала ее присутствие, наблюдала словно со стороны за ее действиями и вдруг поняла, что это нечто постороннее, совершенно чуждое ей.

«Кто ты?» — спросила она мысленно.

«!!Умолкни, девчонка!!» — последовал ответ, резкий, свистящий, словно удар кнута. Элайзабел отступила. В недра своего собственного сознания.

«Я сплю, — подумала она. Это, по крайней мере, все объясняло. — Это из-за снотворного я так крепко заснула и мне теперь точно наяву привиделся такой кошмар…»

«!!Молчать!! Молчать, я сказала!»

Элайзабел подчинилась. Скрипучий старческий голос был исполнен злобы и резал ухо. Лучше уж ему повиноваться и терпеливо ждать окончания сна.

Она снова попыталась открыть дверь. Рука, словно чужая, протянулась к ручке и нажала на нее. На сей раз она проделала это резче, и пальцы отозвались на движение тупой болью. Ныла спина, сильно болели колени. Она чувствовала, что сутулится, но у нее не было сил распрямиться. Но на душу Элайзабел снизошло странное спокойствие. Паника, вызванная вторжением в ее мозг и мысли чего-то чуждого, полностью улеглась. Страх сменился категорическим неприятием фактов. Наилучшим объяснением происходящего было его отрицание. Элайзабел отстраненно наблюдала, как ее руки пришли в движение и стали рисовать в воздухе у запертой двери какие-то фигуры. Поначалу ей казалось, что они движутся хаотично, без какой-либо цели (неужели ее пальцы стали узловатыми и скрюченными или это только чудится?), но вскоре она обнаружила, что многие из движений повторяются снова и снова. Ее руки, повинуясь чьей-то чужой воле, несколько раз начертили в воздухе перед дверью какой-то узор.

Вскоре ей стала ясна цель этих странных действий: в тех местах, где пальцы проводили штрихи и линии, тьма немного разредилась, как бывает с волокнами ткани, расползающимися от ветхости и частых стирок. С каждым новым взмахом линии эти становились все отчетливее, они все яснее проступали на темной ткани ночи. Нестерпимый жар затопил грудь, горячая кровь запульсировала в висках.

А руки все продолжали мелькать в воздухе, пока наконец не вычертили последний штрих, и тогда неподвижная фигура странной формы, висевшая в воздухе перед дверью, вспыхнула кроваво-красным цветом, и линии ее с легким щелчком лопнули по всей длине, разошлись вдоль, как вспоротые кишки. На какое-то мгновение магический знак продолжал висеть перед лицом Элайзабел, затопляя все вокруг алым светом. Она успела разглядеть все его дисгармоничные детали, все закругления, штрихи, изломанные и плавные линии, прежде чем он потускнел и погас, растворившись в той тьме, из которой возник.

Послышался громкий щелчок — дверной замок открылся.

«Не может этого быть!» — подумала Элайзабел, позабыв, что ей было приказано молчать. Но в данную минуту она, вернее, та часть ее сознания, которая принадлежала ей безраздельно, воспринимала все происходящее несколько отстраненно, словно сквозь какую-то дымку. Это ощущение легкого головокружения и заторможенности появлялось совершенно внезапно и, отуманив ее голову на несколько секунд, так же неожиданно исчезало, уступая место полной ясности мысли. Элайзабел сравнила себя с прибрежным рифом, который попеременно то выступает из-под воды во время отлива, то вновь скрывается под приливными волнами. Во время очередного из таких просветлений ей вдруг пришла в голову удивительная и обнадеживающая мысль: «Если бы не снотворное, тебе со мной было бы не совладать».

И тотчас же старуха, завладевшая частью ее существа, словно бы сжалась в комок, опасаясь удара. Но продолжалось это недолго: вот она уже распрямилась, и все стало как прежде. Внутренний голос Элайзабел, окрепший было ненадолго, снова сделался слабым и монотонным — сказывалось действие успокоительного.

«Она меня боится, — машинально отметила про себя Элайзабел. — Я сильнее».

Потом она, словно со стороны, увидела себя идущей к лестнице. В доме было прохладно, кожа ее под тонкой лиловой сорочкой покрылась мурашками.

Она чувствовала, что старуха — Тэтч, так ее звали, — старается ступать бесшумно, но старые кости плохо ей повиновались, и она то и дело тяжело и неловко опускала ногу на половицу, отчего доски издавали протяжный скрип. Солнце скрылось за горизонтом совсем недавно, Таниэль и Кэтлин наверняка крепко спали.

«!!О, вот уж я до них доберусь!!! Вот уж мало им не покажется! — взвыл голос Тэтч в черепной коробке Элайзабел. — Придет, придет их времечко, и очень даже скоро придет!»

Впереди была лестница. Крепкие деревянные ступени круто спускались вниз. Снизу на них пятнами ложился свет газовых фонарей, проникавший с улицы сквозь окна в холле. Она ухватилась за перила и поставила трясущуюся ногу на первую из ступенек.


Таниэль проснулся, словно от толчка, и открыл глаза.

Спать, скорчившись в кресле, — не слишком-то большое удовольствие, в особенности после ночи, проведенной в трудах. Он потер ладонью шею, которая затекла и немилосердно ныла с той стороны, куда во сне склонилась его голова. Он обнаружил, что изо рта у него вытекла струйка слюны, вымочив щеку и прядь прилипших к ней волос. Он отер лицо рукавом и оглядел комнату. Огонь в камине давно потух, и время, судя по всему, было уже позднее. Таниэль встал, потянулся, размял затекшие руки и, зевая, подумал, как нелегко быть джентльменом: приходится отказываться от своей собственной мягкой постели и уступать ее гостье.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация