– Едва накроет землю тьма ночная, всё и случится, – завершила фразу Мусенька. – Фёдор Георгиевич! Место вы знаете, а время – двадцать четыре ноль восемь. Но если всё имущество моего полка не будет доставлено до двадцати двух, из оставшихся после бомбёжки щепок очень даже можно будет составить новый мост. Через считанные часы.
В этот момент в кабинет вошли два автоматчика в форме НКВД и Аркадий Автандилович в образе старшего майора. Мичугин побледнел и дал знак Журбе и Жулебину покинуть помещение. В нашу с Мусенькой сторону он тоже мотнул подбородком, но вошедший остановил:
– Субботины! Сидеть! А вам, Фёдор Георгиевич, следует дать отчёт о произошедшем. За самоуправство с подчинёнными НКВД авиаполками придётся ответить.
– Забейте, Аркадий Автандилович, – прервала его расшалившаяся Мусенька. – Федор Георгиевич не виноват, что у него такая активная жизненная позиция. А кто был тот, другой генерал? – продолжила она, обращаясь к так и оставшемуся бледным Мичугину.
– Захаров, – ответил он, переглянувшись с Автандиловичем.
– Ой, – чуть не подпрыгнула моя радость, восторженно захлопав ресницами. – Тот самый? Со стальными яйцами?
Разумеется, я заржал.
* * *
Автоматчики были тут же выставлены за дверь, а Захаров, наоборот, приглашён.
– Круг секретоносителей не должен быть слишком широким, – объяснил старший майор. – А вы, Матвей Васильевич, не подумайте, что перед вами Пифия. В дальнейшем столь точной информацией она располагать не будет. Мусенька, докладывай.
– Румынские войска по правому берегу Прута находятся в обороне. То давление, которое они на нас оказывают – просто разведка боем. Настоящий удар будет на Бельцы второго июля. Второй удар – куда-то южнее, точно указать не могу. В сумме у противника около полусотни танков с не слишком толстой бронёй. В каком направлении они будут использованы – не знаю. Это всё.
– Шурик, что можешь добавить? – кивок в мою сторону.
– На истребителях с индексом «По» установлены двадцатитрехмиллиметровые пушки с отличной кинетикой снаряда. Какую-то часть танков они повредить смогут. А вот последние снимки – специально мы на разведку не летали, но камера запечатлела отдельные любопытные сюжеты, – я подал картонную папку с большими чёткими фотографиями – самолёт с аппаратурой аэрофотосъёмки пригнал Кут. А проявочную машину и запас химикатов мой заместитель успел отправить с одним из транспортников.
Фотографиями завладел Захаров, а Мичугин, поняв, что арестовывать его не собираются, потерял свою бледность и принял скептический вид:
– Учебные самолёты с учебными пушками! С этими тихострелками!
– Я рад, что операция прикрытия прошла столь успешно, – эти машины не уступают немецким. А что, недоразумение с летчиками и матчастью действительно разрешилось? – Аркадий Автандилович посмотрел снова в Мусенькину сторону.
– Узнаем сегодня в двадцать два ноль-ноль. И, Матвей Васильевич! Хоть и приходится у вас по сто километров фронта на каждую дивизию, зато управляемость войсками сохранена. А трудности с пополнением за счёт мобилизации и неразбериха с транспортом – это закономерно. Война же началась так неожиданно, – моя любезная не удержалась от шпильки.
– Кажется, всё, – подвёл черту старший майор. – Время нынче дорого. Если остались вопросы – решите их в рабочем порядке.
Захаров кивнул, а Мичугин пожал плечами.
– Разрешите идти? – Я встал и вытянулся, демонстрируя переход в подчинённое положение.
– Полосу правого берега Прута сфотографируй! – поставил мне задачу Захаров. Чтобы к двадцати двум снимки были у меня. Свободны.
У этого мужика, действительно, стальные яйца.
Глава 34. Вечер второго дня войны
– Оказывается, мы переведены не во фронтовое подчинение, а приписаны к девятой армии, – объясняла Мусенька начальнику штаба. – Добавлю для ясности, что сама эта армия будет обороняться вдоль берега Прута на участке шириной около семисот километров, пока идут приграничные сражения, но через девять дней последует сильный удар в нашем направлении. Имею в виду, дислокацию полка.
– Хуже нет, когда начинаются переподчинения, – проворчал зампотех. – И у кого мне теперь заказывать запчасти?
– Направляй заявки прямо на завод – ты же там всех знаешь, – улыбнулся Конарев. – А то в этом клубке переформирований сейчас столько путаницы!
«Если что – прикроет» – подумал я и продолжил ставить задачу Куту и Тарасу на съёмку вдоль реки в южном направлении – леса здесь идут узкой полосой у самых берегов, а все ведущие к ним дороги прекрасно просматриваются. В этот момент и прозвучало оповещение о приближении группы самолётов с запада – с поста ВНОС их не опознали и знаков на бортах не разглядели.
Вместо разведки получился бой – показалась девятка румынских «Лосей» в сопровождении шестёрки «хейнкелей-112». Не знаю, на нас они шли, или просто мимо пролетали, но бомбы им пришлось высыпать прямо здесь. Дело в том, что эти «хейнкели» – весьма неплохие истребители, по силуэту похожие на всем известный «спитфайр». Но пилоты на них сильно уступают в классе моим соколикам. Тарас с Кутом умудрились связать их боем, встретив и свалив одного ещё в лобовой, а потом, отгоняя остальных от нас с Бю, сразу рванувших к бомбовозам, отстрелили хвост второму.
«Лоси» – двухмоторные бомбардировщики польского производства – похожи на большинство машин этого класса. То есть беззащитны при атаках спереди сверху и спереди снизу. Впрочем, они беззащитны спереди и с обоих боков. И довольно неповоротливы. Но пилоты даже не пытались повернуть свои аэропланы так, чтобы мы оказались в простреливаемой зоне. Да и не сильно много было у них пространства для вертикального маневра – низко шли.
– Атакуй, прикрою, – скомандовал я ведомой. Она нырнула к самой земле и за счёт полученного разгона выскочила под нос ведущего, дав короткую очередь. Видел, что в этот момент она тормозит задним винтом. Тут же, обдув хвост, почти на месте развернулась и ушла вправо. Я, как раз отгонял «хейнкеля», пытавшегося ей помешать. Он шарахнулся от моей очереди и задымил мотором, хотя я в него не попал.
В этот момент с юго-востока от Кишинёва подошла тройка По-3 и навалилась на освобождающихся от бомбового груза «Лосей». А мы переключились на вражеские истребители – вертлявые, быстрые, они еще и атаковать нас пытались. Ведущий бомбер, подбитый моей ведомой, к этому моменту долетел до земли и взорвался, а остальные рассыпались кто куда и теперь просто удирали, отстреливаясь от наскакивающих на них истребителей очередями из задних турельных установок.
– Да не подходи ты близко! – воскликнул Кут, видя, как шарахается от очереди с бомбардировщика один из По-3. – Уравняй скорость, прицелься хорошенько и дай короткую из пушки. Поправь прицел по трассам и добивай.
– Сам попробуй, – радио донёсло до моих ушей ответ незнакомого лётчика. – Они же уворачиваются!
