— А мы вас с удовольствием послушаем. Давайте имя и адрес человека, который подтвердит ваше алиби, — любезно согласился Гуров.
И тут Крайнов несколько замялся и попросил разрешения закурить.
— И вообще — а где мотивы, господа? — продолжил он задавать риторические вопросы, нервно выпуская дым изо рта. — Или это уже не имеет значения — типа пистолет перевешивает тысячи других улик и мотивов, как в одном известном фильме? Да, я не очень жаловал покойную подругу жены, но это как-то слабенько, вы не находите? Деньги она клянчила у жены — то есть фактически у меня, поскольку моя любезная супруга давно отказалась от вредной привычки работать. И чтобы это прекратить, я убил Дину. Очень веско, очень фундаментально, любой судья сразу поверит. — Выдавая порционно эти фразы, Крайнов нетерпеливо поглядывал на жену и дочь, которые стояли и слушали его сбивчивые оправдания. — Езжайте домой, я сейчас все объясню, и меня отпустят. Я приеду позже, — раздраженно бросил он, обращаясь к ним.
— Нет, Эдик, мы тебя подождем! — заупрямилась Наталья. — Мы же на твоей машине…
— Вот и ждите меня в машине!
— В машине не получится, — подал голос Крячко. — Там проводился обыск, не положено, это улика. Нам надо еще проверить ее на скребки с колес — вполне возможно, обнаружится глина, типичная для села, где было совершено убийство…
— Там одна и та же глина! — крикнул Крайнов. — Расстояние между селом и коттеджным поселком — меньше километра! Это одна и та же геологическая субстанция. Конечно, на шинах моей машины будет глина, характерная для нашего поселка и соседнего села. И что, это докажет, что я ездил той ночью в село, чтобы убить несчастную Маслову? Что вы глупости-то говорите?!
— Проверим на субстанции. — Полковнику Крячко, казалось, доставляло удовольствие подзуживать Эдуарда Васильевича. К тому же ему нравилось произносить умные слова и термины.
И вообще он сегодня с полным основанием мог считать себя триумфатором — именно его интуиция позволила обнаружить орудие преступления. Честно признаться, Крячко и сам до конца не верил, что обнаружит в багажнике Крайнова какие-то улики. Им руководило упрямство и вот та самая интуиция, без которой любой сыщик считается никудышным.
Вообще-то щеголять интуицией — это была прерогатива Гурова, поэтому он особенно гордился, когда и ему удавалось проявить некую изящность в расследовании.
Оставалось только изобличить преступника. Воспользовавшись моментом, Крячко победоносно подмигнул Гурову, и тот прочел этот взгляд безошибочно: «Гони пиво с рыбой!»
— Короче, ждите меня в коридоре, — сквозь зубы проговорил Крайнов, снова обращаясь к членам своей семьи. — А вы давайте допрашивайте меня по делу, — повернулся он к Гурову, который в данном случае по отношению к нему явно выглядел «добрым следователем».
Перед выходом в коридор Наталья вдруг обернулась, будто вспомнив о чем-то. Помимо дамской сумки в ее руках был какой-то довольно увесистый пакет, герметично упакованный в слой полиэтилена.
— Вот, — протянула она его Крячко.
— Что это? — не понял тот.
— Пакет, вы у меня забыли. Ну, с рыбой, кажется. Заберите. Она пахнет, а я запах рыбы не переношу. Пришлось упаковать ее, чтобы машина не провоняла.
Когда Наталья с Вероникой наконец скрылись в коридоре, майор Головкин увел Вову в другой кабинет — с ним было не так просто, и отпустить его, как Веронику, пока указаний от Гурова с Крячко не поступало, Эдуард Васильевич придвинул стул к столу Гурова и, воровато оглянувшись на дверь, как бы пытаясь убедиться, достаточно ли плотно она закрыта, вполголоса заговорил:
— Товарищ полковник, ерунда это все! Пистолет мне подбросили, и вы, надеюсь, узнаете, кто это сделал. А я в убийстве не виноват, и знаете почему? Да потому что у меня есть стопроцентное алиби! Правда, оно довольно специфического характера.
— Да что вы говорите! — подал полную скепсиса реплику Крячко.
Гуров недовольно покосился на него и кивнул Крайнову — мол, давай, излагай факты.
— Понимаете, я действительно не был в Подмосковье на объекте в ту ночь — вся работа закончилась еще днем в воскресенье. Но у меня были обстоятельства, так сказать, личного плана. И мое алиби, то есть нахождение в офисе нашей фирмы на момент убийства Дины может подтвердить один человек. Вернее, одна… Девушка. — Крайнов досадливо вздохнул. — Ее зовут Кристина Костыко, она работает у нас дизайнером. Мы с ней вместе были в офисе.
— Ночью? — громко хмыкнул Крячко. — Лева, а я тебе говорил! У меня интуиция не только насчет пистолетов, а и насчет моральных обликов!
Крайнов развернулся и метнул в него полный злобы и гнева взгляд.
— Стас, выключись! — строго прикрикнул на напарника Гуров. — Или хочешь — сам веди допрос.
— Да нет, я лучше послушаю. Уж больно занимательный рассказ! — буркнул Крячко и сел, нарочито подперев рукой подбородок.
— Не более занимательный, чем ваши фокусы с подкинутым пистолетом, — огрызнулся Крайнов. — Короче, я могу ее набрать прямо сейчас, — добавил он, вынимая из кармана телефон.
— А вот с телефоном в полиции, тем более в Главке, не положено, — опять встрял Крячко. — Выключите его и передайте нам, а потом получите у дежурного…
— Ну знаете ли! Ваша бесцеремонность переходит всякие границы! — стараясь придать своему лицу грозное выражение, проговорил Крайнов, приподнимаясь со стула. — В полиции никто, к вашему сведению, не должен выключать телефоны. Даже в прокуратуре такого не требуют. Только в суде — поскольку это неуважение к одной из ветвей власти. А в полиции, извините, такого закона нет. Так что телефон я вам не отдам, а если вы попробуете забрать у меня его силой, я вас закидаю жалобами.
Гуров снова сделал знак Крячко, чтобы он прекратил задирать Крайнова по всяким мелочам, и продолжил допрос:
— Значит, всю ночь вы провели с вашей сотрудницей Кристиной Костыко. Давайте ее адрес и телефон, мы сами позвоним.
Крайнов порывался что-то сказать — по-видимому, он хотел как-то обойтись без привлечения к делу своей любовницы, но сам понимал, что это вряд ли у него получится, поэтому смирился со своей участью. Единственное, что ему удалось сделать — это настоять на вызове такси для Натальи и Вероники, чтобы приехавшая на Петровку сотрудница Крайнова не столкнулась с его домочадцами.
Когда жена и дочь уехали, Эдуард Васильевич вздохнул с облегчением, не меньшим, как показалось Гурову, чем если бы подтвердилось его алиби. Он сидел на стуле перед полковником, а тот, осматривая Крайнова как бы со стороны, размышлял про себя. Ну да, нервничает человек. А кто бы не нервничал в его положении? Однако все же волнение его не выглядело столь сильным, как бывает перед неизбежным разоблачением. Напротив, он как будто сидел в нетерпении, ожидая, что скоро его алиби подтвердится. Но это отнюдь не означало, что Крайнов невиновен в убийстве. Ведь он мог заранее запастись алиби через свою Кристину Костыко. И это, кстати, могло стать причиной того, что он оставил пистолет в багажнике — дескать, смотрите, очевидно же, что его подбросили! Разве я стал бы оставлять орудие преступления на видном месте? Да у меня и алиби есть — вот, Кристина Костыко!
