— Аронов?
— Да, Аронов, — ответил Гуров. — А что?
— А то, что это фамилия того самого молодого «мажора», с которым я разговаривал по поводу пропавшей девочки, — сказал Станислав. — Такой противный тип на «Гелендвагене».
— Который практически сосед Крайновых? — уточнил Гуров.
— Ну да.
— Похоже, придется снова ехать в этот богом проклятый поселок, — после паузы протянул полковник.
— Без меня, Лева! — поднял руки Крячко. — У меня и так, помимо нашего убийства Масловой, есть дела — надо документацию в порядок привести.
— Да ты мне и не нужен, — пожал плечами Гуров. — В смысле сегодня, — усмехнувшись, добавил он.
Первым делом Гуров нанес визит семье Крайновых. Встретила его с недовольным видом Наталья Николаевна, одетая в пафосное платье, в котором обычно женщины ее уровня надевают в рестораны. Она уже готова была произнести что-то типа «вы немного не вовремя» — по крайней мере, полковник явно прочитал эти слова на ее лице, — однако за ее спиной возник оптимистично выглядящий Эдуард Васильевич. Увидев Гурова, он расплылся в улыбке и пригласил его зайти. По тому, что его глаза немного блестели, а сам он что-то дожевывал, полковник сделал вывод, что в семье Крайновых происходит какой-то званый обед. И не ошибся, поскольку, зайдя в гостиную, увидел обильно накрытый стол, за которым сидели Вероника и Вова Ольшанский.
— У нас сегодня, так сказать, день открытых дверей, — ответил на удивленный взгляд Гурова глава семьи. — Поэтому вы как нельзя вовремя, поскольку именно благодаря вам наша дочь вернулась домой, а я счастливо избежал обвинения в убийстве, которое не совершал.
При этих словах Наталья Николаевна как-то обиженно поджала губы. Эдуард Васильевич пригласил полковника к столу и, разумеется, тут же предложил выпить. Гуров, следуя своему железному правилу, от выпивки во время исполнения должностных обязанностей отказался. Крайнов ни капельки по этому поводу не расстроился и с удовольствием чокнулся рюмками с Вовой.
— Мы тут думаем, как жить дальше, — продолжил он вещать с набитым ртом. — Вот серьезный разговор состоялся с молодым человеком. Ну и с Никой, само собой. Решили, что она все-таки сдаст последний экзамен, а там посмотрим.
Наталья Николаевна снова хотела что-то сказать, но под взглядом супруга решила промолчать.
— Ну а вам мы все благодарны, — развел руками Крайнов. — Ваши грамотные действия позволили вернуть ситуацию в нормальное русло. Хотя ваш помощник или… напарник, не знаю… ну Станислав, что ли… Он порой перегибает, я бы сказал. Кстати, так и непонятно, почему мой пистолет оказался в моем багажнике.
— Мы работаем в этом направлении, — тут же ответил Гуров. — И я здесь, в общем-то, не для того, чтобы принимать от вас благодарности, хотя, не скрою, мне это приятно. У нас ведь сейчас гораздо более важная задача — найти убийцу подруги Натальи Николаевны.
— Да, да, — тут же закивал Крайнов, но было видно, что для него эта задача отнюдь не главная и даже не второстепенная, а скорее, третьестепенная. Он был рад, что счастливо избежал обвинения в убийстве, и сейчас его занимала только дальнейшая судьба дочери.
Но у Гурова была своя, профессиональная иерархия ценностей, и в ней раскрытие убийства Масловой стояло на первом месте.
— И чтобы кое-что прояснить, нам надо побеседовать с вами обоими, но желательно без молодежи. — Лев кивнул в сторону Вероники и Вовы, которые сидели молча и чувствовали себя, как и полагается в таких ситуациях, несколько неловко.
— Молодежь, марш на второй этаж! — скомандовал Крайнов.
Вероника и Вова поднялись со своих мест и с чувством явного облегчения покинули место званого обеда.
— Эдуард Васильевич, Наталья Николаевна! — обратился к супругам Гуров. — Скорее, конечно, вопрос этот будет к вам, Наталья… Но не исключено, что вы тоже можете что-то знать, — кивнул он в сторону Крайнова. — Итак, главный вопрос дня — знаете ли вы что-нибудь о человеке по фамилии Петухов?
Крайновы после некоторых раздумий отрицательно покачали головами.
— Тем не менее есть основания полагать, что он каким-то образом связан с погибшей Диной Масловой. Но не только… Когда-то этот человек жил здесь, в вашем коттеджном поселке. Насколько я понимаю, — заглянул Лев в свои документы, — буквально через два дома от вас.
— Но мы не знаем никакого Петухова, — решительно произнес Крайнов.
— Ну в связи с поселком — неудивительно, потому что вы стали жить здесь гораздо позднее. А вот вы, Наталья, слышали когда-нибудь эту фамилию в разговорах с Диной? Вспомните, пожалуйста! Вообще припоминайте все, что она говорила, особенно в последнее время.
— Да она много чего говорила! — махнула рукой Наталья. — Она же… Ну, вы знаете, это самое… — Крайнова щелкнула пальцем по горлу, а Эдуард Васильевич озвучил то, чего не решалась сказать жена:
— Дина по пьянке болтала порой черт знает что!
— Вот это самое «черт знает что» меня сейчас и интересует, — сказал Гуров.
— Ну а что? — растерянно развела руками Наталья. — Никакого Петухова она не упоминала…
— А ее таинственный покровитель? — неожиданно встрял Крайнов. — Может, это и есть Петухов?
— Да нет… Хотя кто ее знает? Но я никогда его не видела. Да и говорила она о нем всегда как-то очень неопределенно. Я даже не особо ей верила.
— Слушай, а ты вот… где-то две недели назад говорила, что она напилась, достала тебя и несла всякий бред.
— Любой бред может быть сейчас полезен, — подхватил Гуров.
— Ну я не знаю… — совсем растерялась Наталья. — Хотя…
— Ты вспоминай, вспоминай, — подбодрил ее муж, наливая себе еще рюмку коньяка. — Твоя же подруга! Так, глядишь, Лев Иванович с твоей помощью убийство и раскроет. Должны же мы быть чем-то полезными, а не только проблемы создавать полиции…
Он и дальше бы продолжил говорить, стыдя свою жену, но Гуров сделал ему знак, и Эдуард Васильевич замолчал, сосредоточившись на коньяке. А Наталья наморщила лоб и начала вспоминать.
— Да, да. Она говорила — правда, совсем пьяная уже была. Она пришла ко мне с бутылкой коньяка, но по ее виду я сразу поняла, что бутылка эта не первая. Тут же открыла ее и начала пить одну рюмку за другой. Я закуску ей поставила — ну, нарезку колбаски там, сыр, салатик… Но она практически не закусывала, только рюмки в себя опрокидывала. Я ее спросила: «Ты чего такая убитая-то сегодня и пьешь как безумная». А она на меня так посмотрела: «Наташка, ты ведь права… Я плохая, совсем, совсем плохая. Ты кое-чего обо мне не знаешь. И получается, что я заслуживаю смерти. Поэтому и пью вот — думаю, может, как-нибудь до смерти напьюсь». А у самой глаза на пол-лица, как будто перепугана насмерть.
— Так, так, а почему заслуживает смерти? — тихо спросил Гуров, чувствуя, что находится на правильном пути.
— Ну она сказала, мол, из-за нее погиб человек. Какой-то… Стасик, что ли? Еще причитала, когда улеглась на диване: «Ой, Стасик, Стасик! Как же плохо умирать молодым!» Долго плакала, пока не уснула. И вот еще, это совсем недавно было, может быть, даже в субботу! — оживилась Наталья. — Она сказала, что ее могут убить!
