Правда, иногда такая активная комбинаторика изобретений невольно вызывает подозрения в том, что мы пытаемся копировать природу в ее «слепом эволюционном процессе». Комбинаций много, а экономический эффект пока незначительный. Эту мысль еще в 1999 г. высказал экономист Северо-Западного университета США Роберт Гордон в одной из своих работ
[635]. Он заметил, что стремительный рост экономики в нашей истории, который принято связывать с инновациями и техническим прогрессом, в действительности был очень ограниченным по времени.
Видно, что этот всплеск пришелся на конец XIX и первую половину XX в. Бурный экономический рост вызвала электрификация, распространение двигателей внутреннего сгорания, прорывы в химической промышленности и появление новых видов связи и новых медиа, в частности кино и телевидение. Современные электроника, Интернет, робототехника и все прочие отрасли важны, с точки зрения Гордона, в гораздо меньшей степени, чем достижения прошлой эпохи (Gordon, 2010). Он пишет, что «…электричество, двигатели внутреннего сгорания, связь и химическая промышленность были куда более мощным источником роста производительности труда, чем все, что появилось в последнее время. Большая часть изобретений, которые мы видим сейчас, представляют собой "производные" от старых идей. К примеру, видеомагнитофоны объединили телевидение и кино, но фундаментальное влияние их появления нельзя сравнить с эффектом, который произвело изобретение одного из их предшественников. Интернет тоже в основном приводит к замене одной формы развлечений на другую – и только».
Рациональное зерно в его рассуждениях заключается в том, что прогресс в условиях постоянного роста населения был необходимостью. Он был необходим человечеству для выживания, чтобы справиться со старыми угрозами или ловушками – голодом и войной. Но обретя навык борьбы с этими напастями, мы, похоже, растратили страсть к достижению новых горизонтов. А это значит, что скоро можем угодить в новые ловушки прогресса, для борьбы с которыми Интернета и электромобилей будет недостаточно.
Искусственный суперинтеллект
В настоящий момент многие видные ученые, вовлеченные в проблему создания искусственного интеллекта в качестве перспективной панацеи продолжения прогресса современного общества, задаются вопросом о будущем новых отношений человека с кибероппонентами. Придав искусственному интеллекту человеческие свойства, человек поневоле вводит его в социальное поле, предполагающее определенную степень зависимости. И в этом случае вопрос заключается в том, кто в этой системе зависимостей займет доминирующее положение, управляя оппонентом в своих интересах.
Подобная проблема построения взаимоотношений в человеческом обществе была исследована немецким философом Гегелем на примере отношений между хозяином и рабом в работе «Феноменология духа». Главная мысль Гегеля заключалась в том, что оба оппонента – хозяин и слуга – обезличиваются в своих отношениях, поскольку стремление к господству является одним из важнейших побудительных мотивов человека в его социальной деятельности. Властные отношения лежат в основе множества людских поступков, психологии, морали, правовых, идеологических и религиозных отношений. Но господин, владеющий рабом и имеющий неограниченную власть над ним, в свою очередь, сам зависит от него, от его физических усилий или результатов его труда. Эта взаимозависимость делает обоих одинаково зависимыми, несмотря на разницу в социальном статусе.
Современный американский ученый Алан Кэй выдвинул гипотезу о том, что нужно заранее создавать перспективные программы для носителей искусственного интеллекта, которые будут позволять им функционировать как коллегам, а не как слугам. Ведь, создавая новых умных помощников, человек может попасть в прямую зависимость от них, отказываясь от своей способности думать самостоятельно. А искусственные слуги смогут в перспективе концентрировать власть над создавшими их людьми, которые избрали более легкий путь для решения своих насущных проблем. В итоге возникает проблема творческой недееспособности – человек не может разрешать сложные вопросы путем поиска алгоритмов их решения, так как теряется сама его интеллектуальная способность нахождения подобных решений.
По этому поводу писатель и известный венчурный капиталист Рэнди Комисар (выступая на презентации нового сервиса корпорации Google – Google Now) сделал заявление, согласно которому современный мир для молодых людей буквально перевернулся с ног на голову в плане утраты способности делать нужные выводы из своего жизненного опыта, поскольку они целиком погрузились в «виртуальное облако».
Сегодня Интернет обслуживает людей в самых различных жизненных проявлениях – от заказа пиццы на дом до поиска будущего спутника жизни. Если так будет продолжаться и далее, то человек станет постепенно и незаметно для самого себя утрачивать способности находить пути для обретения важных и необходимых ему в социальном обществе навыков.
Трансгуманизм
Генетическая модификация бактерий несет в себе хорошо осознаваемый человечеством риск – угрозу утраты контроля, а значит, неконтролируемого людьми процесса эволюции смертоносных и опасных для нас бактерий и вирусов. На этом фоне еще более непредсказуемой выглядит перспектива создания генно-модифицированного человека или сверхчеловека. Сверхчеловек претендует занять промежуточную ступень между обычным человеком и постчеловеческой разновидностью, чьи способности будут настолько превосходить способности обычного смертного человека, что образуется принципиально новый особый вид.
Несмотря на размытость научных подходов в этой области и существование множества культурологических мифов – от древних легенд до последних шедевров Голливуда, уже существует научно-обоснованная концепция улучшения врожденных человеческих способностей с помощью синтетической геномики. За создание сверхчеловека ученые взялись довольно серьезно. Еще в 2004 г. в журнале Foreign Policy был опубликован доклад «Самые опасные идеи в мире». В нем профессор международной политической экономики Фрэнсис Фукуяма расценил саму идею «трансгуманизма», т. е. создания сверхчеловека, как один из самых опасных и отвратительных продуктов социальной деятельности. Он выразил свое отношение еще точнее, когда отнес эту идею к категории «человеческие бульдозеры». По мнению Фукуямы, сверхчеловек с претензией на высшую власть, основанием для которой послужит его отменное здоровье и внешний вид, более острый ум и более длинная жизнь, обязательно потребует «улучшенные» или нестандартные права для себя.
Такая постановка вопроса неприемлема для социально ориентированного общества, так как именно те, кто обладает серьезными физическими и умственными недостатками, нуждаются в большей степени в предоставлении «улучшенных» прав. Кроме того, ученые довольно давно пришли к парадоксальному выводу, что гениальность и сумасшествие часто сочетаются в одном индивиде. Талант в одной области сопровождается естественным компенсаторным дефектом личности в другой.
С учетом этого факта возникает уже новый вопрос – о потенциальной угрозе создания сверхгенотипа, который будет сочетать в себе не только превосходства, но и разнообразные неизвестные и опасные для общества дисфункции. Ведь интеллектуальная сила индивидуума растет, а значит, он может преуспеть и в плане создания технологий уничтожения других видов, организмов и себе подобных. Впрочем, здесь тоже есть хорошо просматриваемое ограничение – помимо содержания большое значение имеет и форма. Вот что об этом пишет Митио Каку в книге «Будущее физики»: «Если уж переселяться в новое тело, то только в такое, которое сделает нас привлекательными для противоположного пола и повысит наше реноме среди ровесников. В противном случае новые тела будут нам не нужны. Какой подросток захочет обрести сверхспособности за счет внешнего вида?» (Каку, 2016, с. 83).
