После полугодового отсутствия новостей из Испании Кортес вдруг получил известие, что его давний недруг, из-за которого он не столько «отправился», сколько сбежал в это путешествие, – губернатор Кубы Веласкес
[184] направил в Мексику отряд на 18 судах с приказом арестовать Кортеса и доставить его на Кубу. Политическая ситуация становилась для Кортеса критической: он оставил комендантом города своего заместителя с сотней солдат, а сам с отрядом из 300 человек и индейцами
[185] отправился в Веракрус. Ему удалось перекупить воинов, посланных на его поимку, за счет позаимствованных у Монтесумы средств. После чего он с усилившейся армией «завоевателей» вновь вернулся в долину Мехико.
Однако картина, которую увидел Кортес, не вызвала особой радости. Его заместитель лейтенант Альварадо без видимых причин перебил многих представителей ацтекской аристократии во время религиозного праздника. Ацтеки выбрали нового вождя – Куитлауака и стали готовиться к войне с испанцами. В самый разгар кризиса при невыясненных обстоятельствах
[186] погиб Монтесума. Дело приняло серьезный оборот, и 1 июля 1520 г.
[187], потеряв половину своих людей и все награбленное богатство, испанцы отступили из города.
Обескровленный отряд Кортеса был радушно принят в столице врагов ацтеков Тласкале, где началась подготовка «правильной» осады Теночтитлана. Положение испанцев сильно упрочили эпидемии гриппа и оспы, завезенных ими в Мексику. От оспы скончался новый вождь Куитлауак. Пока ацтеки боролись с болезнями, к Кортесу прибыло с Кубы подкрепление, появилась артиллерия, началось строительство флота. Корабли в разобранном виде доставлялись индейскими носильщиками с моря к побережью озера Тескоко (транспортная система ацтеков опиралась на реки и озера). В мае 1521 г. началась осада Теночтитлана, который к тому времени Кортес отрезал от поставок продовольствия и источников пресной воды. Неоценимую роль сыграла помощь новых индейских союзников. Сам Кортес указывает в «Третьем письме-сообщении», что их численность достигала 150 000: «Нас было около девятисот испанцев, а их более ста пятидесяти тысяч человек» (Баглай, 1998). Одновременно были подчинены союзные ацтекам города-государства долины Мехико. В августе 1521 г. начался штурм столицы, организованный по всем правилам военной науки. 13 августа, после захвата нового и последнего вождя ацтеков – Куаутемока, ацтекское государство пало. Далее вплоть до 1524 г. Кортес единолично управлял Мексикой.
Таким образом, мы видим, что успех Кортеса лежал скорее в сфере финансово-хозяйственной деятельности и умения договариваться и привлекать союзников. Какими же секретами смог привлечь на свою сторону Кортес многочисленных индейских вождей? Уж явно не стеклянными бусами!
Чтобы понять, почему Кортес оказался столь удачливым, рассмотрим систему дани в государстве ацтеков. Члены каждого завоеванного ацтеками племени платили завоевателям дань. Крестьяне отдавали треть урожая, ремесленники – треть продукции, торговцы и чиновники – треть выручки. Ничего не платили только знать и рабы. Но так было только в тех племенах и государствах, которые, по мнению ацтеков, покорились достаточно мирно. Тем, кто сопротивлялся, назначалась более значительная дань. А для тех, кто посмел организовать восстание, она увеличивалась в два раза.
Из-за разной истории покорения ацтеками племена вовлекались в общую бюрократическую систему государства по-разному. Кто-то был более приближен к вождю, чем остальные «равноудаленные». С «равноудаленных» драли «три шкуры». Этим и воспользовался Кортес, заключая союзы. Он, по сути, предложил индейцам реформу – фиксированную подушевую дань, или дань с каждого подчиненного местному вождю общинника. Какими бы невежественными ни были индейские вожди, но считать они умели! Сразу нашлись те, кому это было очень выгодно. Они и встали на сторону Кортеса. Ведь даже для индейца враг моего врага – мой друг.
Впрочем, эта радость длилась недолго. Дэвид Гребер говорит о том, что после захвата имперской казны большую часть добычи забрали себе офицеры, которые кредитовали солдат и местное население, взимая с них плату за все, начиная с амуниции и заканчивая медицинскими услугами. В свою очередь людям приходилось брать ссуды на эти нужды. Гребер пишет: «А что Кортес? Расплатившись со своими изначальными долгами, он умудрялся всякий раз влезать в новые. Кортес не был королем, он был подданным короля Испании и жил в юридической системе королевства, устроенной таким образом, что тот, кто плохо распоряжался своими деньгами, их терял. Более того, даже короли не были совершенно свободны в своих действиях. Карл V был в долгах как в шелках, а когда его сын Филипп II, чьи армии сражались на трех фронтах одновременно, попытался провернуть старый средневековый трюк с дефолтом, то все его кредиторы сомкнули ряды и заявили, что новых займов он не получит, пока не выполнит свои обязательства по старым. Таким образом, капитал – это не просто деньги и не богатство, которое можно обратить в деньги» (Гребер, 2015).
«А что же тогда?» – спросим мы. Приведу еще одну цитату, в которой Гребер недвусмысленно говорит о том, кто стал главным «бенефициаром» от разграбления Нового Света. «К 1540 г. избыток серебра привел к обвалу цен по всей Европе; в этот момент американские шахты могли бы просто перестать действовать, и весь проект колонизации Америки обернулся бы крахом, если бы не спрос на серебро в Китае. Вместо того чтобы разгружаться в Европе, галеоны с сокровищами стали огибать мыс Доброй Надежды и плыть дальше, через Индийский океан к Кантону. К концу XVI в. Китай импортировал почти 50 тонн серебра в год, что составляло 90 % всего китайского серебра. Для его оплаты нужно было в огромных количествах экспортировать шелк, фарфор и другие товары. Многие китайские товары попадали в новые города Центральной и Южной Америки. Эта торговля стала самым значимым фактором в складывании глобальной экономики, а те, кто контролировал финансовые рычаги, – прежде всего итальянские, голландские и немецкие торговые банки – сказочно разбогатели». Задолго до современных отношений «Китай – США» американо-китайский капитал уже выполнял роль двигателя мировой экономики!
