Известные западные историки Альфред Кросби (Crosby, 2003) и Уильям Макнил
[211], которые в своих работах уделяют существенное внимание экологическим аспектам в развитии человеческой цивилизации, отмечают, что истинными завоевателями Нового Света были… микробы (бактерии и вирусы). Кросби писал, что «удивительные триумфы конкистадоров в значительной степени были триумфальным шествием такого заболевания, как оспа. Несмотря на свое оружие и лошадей, испанцы не могли достичь существенных завоеваний на материке до тех пор, пока пандемия оспы не пронеслась через земли индейцев. Перед этим майя, ацтеки, инки и коренные обитатели полуострова Флорида успешно отразили первые попытки вторгнуться в них».
Этот биологический удар по индейцам был настолько мощным, что ученые Стэнфордского университета даже ввели в научный оборот новый термин «климатические эпидемии». Европейцы привносили в Новый Свет все новые виды заболеваний, и это приводило к началу очередной волны эпидемий. Многие поселения, которые были обследованы Стэнфордским университетом, опустели. За гибелью людей последовал реванш лесов – деревья и кустарники заняли заброшенные поля
[212]. Этот процесс привел к тому, что большое количество соединений углерода было выброшено в атмосферу, что параллельно со снижением уровня солнечной активности привело к глобальному похолоданию. Авторы исследования подсчитали, что именно возобновившаяся экспансия американских лесов ответственна за выброс 10–50 % парникового газа, необходимого для столь серьезного изменения климата. Вот уж совсем неожиданный поворот, возвращающий нас к идеям Вернадского, который, как известно, был не только создателем новой теории ноосферы, но и автором лекций по истории разграбления Мексики и Перу!
История человечества вообще неотделима от истории эпидемий. В середине прошлого века возник даже новый научный феномен «микробная унификация человечества», хотя впервые в человеческой истории его факт был зафиксирован за 100 лет до открытия Америки – в XIV в. Тогда население Европы оказалось жертвой чумы, получившей эпитет «черная смерть».
Здесь я снова возвращаюсь к понятию знания. Априорное (доопытное) знание человечества в области медицины – в виде ранее накопленных фактов и теоретических моделей природы болезней человека Средних веков – в результате было (в очень острой форме вопроса о жизни и смерти миллионов людей) противопоставлено фактическому знанию, которое добывалось отважными исследователями в виде результатов измерений, наблюдений болезней. Разница в адекватности двух видов знания. Если знание адекватно болезни, то и лечение эффективно. В середине XIV в. медицинские знания о болезни вряд ли были адекватны, поскольку «черная смерть»
[213] смогла выкосить треть Азии и половину Европы! Могла ли медицина индейцев устоять перед внезапно вспыхнувшими заболеваниями, из-за которых за век до этого погибла половина Европы? Ответ очевиден.
Сегодня, применяя термин «микробная унификация», мы знаем о том, что новая болезнь, в каком бы уголке земного шара она ни возникла, угрожает всем нам. Поэтому в современном мире с болезнями борются совместно. Но больше всего от эпидемий страдают «бедные» страны, где нет ресурсов для борьбы с инфекциями
[214], а население малообразованно. Однако год от года (в связи с процессами глобализации и потепления) эпидемии тропических болезней все шире проникают в умеренные широты, влияя на развитие все большего числа людей и «захватывая» все новые территории.
Джаред Даймонд, автор книги «Ружья, микробы и cталь», отмечает, что эпидемии изменили вектор развития европейской цивилизации: из-за уменьшения числа работников выросла заработная плата и возросла роль городов, появилась буржуазия, возник спрос на качественную медицину. Именно это, по его мнению, и стало одной из главных причин наступления эпохи Великих географических открытий. Поскольку пряности в то время считались лекарствами от инфекций, то европейцы были столь настойчивы в организации экспедиций. А вот Китай оказался сильно ослабленным и вынужден был на долгое время свернуть свои морские походы.
Историк Майкл Олдстоун в своей книге «Вирусы, чума и история» (Oldstone, 2000) проводит мысль о том, что без эпидемий история человечества была бы иной. В качестве примера он утверждает, что США и Канада вряд ли были бы отдельными государствами, работорговля вряд ли получила бы широкое распространение, а испанцы никогда не смогли бы поработить империи инков и ацтеков.
Впрочем, в отличие от экономического обмена обмен «биологическими ударами» между Новым и Старым Светом был взаимным. Первой эпидемией, которая возникла из-за нежелательных последствий Великих географических открытий, стала эпидемия сифилиса в конце XV в. Возбудитель сифилиса, бледная спирохета, был завезен на Европейский континент из Америки (одним из первых от него пострадал Кортес). Поскольку инфекция передавалась половым путем, неожиданным эффектом массового заболевания стал рост авторитета церкви в обществе. Говоря современным языком, церковь очень успешно и с выгодой для себя использовала эту историю
[215], обвинив заболевших в греховном поведении.
Сегодня ведущие фармацевтические компании основывают производство лекарственных препаратов для борьбы с эпидемиями где-нибудь в Китае или Индии (там, где производство обходится максимально дешево) (Олтман, 2015), а дистрибуцию «грешникам» организуют от Латинской Америки до Чукотки. Бизнес на эпидемиях крайне выгоден, поскольку сам предмет борьбы тоже живое существо (будь то бактерия или вирус) и постоянно видоизменяется, а значит, гарантирует спрос.
Ущерб от эпидемий всегда был сопоставим с последствиями войн или стихийных бедствий
[216]. Сравнительно недавно, в 2002 г., Всемирная организация здравоохранения опубликовала выводы, согласно которым инфекционные заболевания являются первопричиной 22 % всех летальных исходов в мире. Поэтому в области здравоохранения у таких стран, как Россия, Бразилия, Китай, Индия, Малайзия, вопрос налаживания адекватного экономического обмена с Западом еще впереди. В этой области перечисленным странам нужны собственные инновации, этот новый глобальный товар, который должен внести изменения в устоявшиеся отношения с западными транснациональными фармацевтическими концернами. Если сбалансировать наш спрос на конечные продукты (лекарства от массовых заболеваний) со спросом западных концернов на инновации, то расплачиваться за импорт можно будет не минеральным сырьем (нефтедолларами), а интеллектуальной собственностью! Только это и позволит уйти от полуколониального обмена. Но для этого нужны знания, возможность совершать открытия и умение обращать их в финансовые результаты.
