Одна из главных закономерностей того времени – опережающий рост сферы услуг в сравнении с материальным производством. Экономический рост этих лет произошел за счет синтеза научных знаний, нематериальных форм накопления, информационных технологий, а также глобализации хозяйственной деятельности (оказания услуг во всемирном масштабе). Сегодня пятая часть всей мировой торговли приходится на торговлю услугами (рис. 15).
В 1980–1997 гг. торговля услугами еще больше возросла (в три раза), достигнув в 1997 г. $2605 млрд (Николаева, 2006, с. 217). За последние два десятилетия темпы роста экспорта товаров и услуг опережали рост мирового валового продукта. Главный фактор экономии издержек при оказании услуг – это привлечение в сферу услуг внутри страны дешевой миграционной рабочей силы. Более подробно поговорим об этом в следующих главах.
О ценности одной из ключевых услуг – современного управленческого консалтинга – можно спорить бесконечно (Шервуд, 2016). Консалтинг как отдельная отрасль берет начало с McKinsey & Company, которую в 1926 г. основал бывший преподаватель бухгалтерского учета в Чикагском университете Джеймс Маккинзи. Вначале они за деньги консультировали по финансовым и бюджетным вопросам, но приспособиться к процессам, сопровождавшим индустриализацию в США, было непросто. Возник спрос на квалифицированных советников. Сам Маккинзи всегда был убежден, что для дальнейшего процветания даже самой успешной компании необходим консультант. До Маккинзи консультанта звали для решения насущных проблем, а после – для получения информации у экспертов о том, что будет завтра
[393].
парадокс понятий «нематериальные активы» и «гудвилл»
[394]
Рост ВВП развитых стран за счет продвижения услуг вызвал к жизни парадоксальные и неведомые доселе проблемы – отношение к интеллектуальной собственности и оценку стоимости нематериальных активов. Современными техническими средствами можно произвести любое количество копий объекта интеллектуальной собственности (музыка, фильм, книга, программа). Сами объекты стоят дорого, а материальные носители обходятся в минимальные деньги. Конфликт налицо: законодательство об интеллектуальной собственности – это в чистом виде монополия производителя. В ответ потребители просто «заимствуют» созданные интеллектуальные объекты.
Компенсацию потерь от пиратства производители продуктов на основе интеллектуальной собственности учитывают в цене, а это, в свою очередь, провоцирует дальнейшее увеличение «воровства». Ситуация тупиковая, а со вступлением в эту игру Китая подделывают практически всё. Пиратские партии, движение «за открытый код» среди программистов в пользу бесплатного предоставления объектов интеллектуальной собственности – это современные формы разворачивающейся борьбы. Компании отчаянно нуждаются в инновации – изобретении работоспособной бизнес-модели.
Запутанной остается ситуация с понятием «гудвилл» – показателем деловой репутации фирмы. По своему определению «деловая репутация организации» – это разница между покупной стоимостью организации и стоимостью ее по бухгалтерскому балансу. Проще говоря, это стоимость ее бренда. На деле это всего лишь разница между завышенной оценкой фирмы со стороны биржи и чистой стоимостью принадлежащих ей активов. Сегодня эта стоимость есть, завтра биржевой кризис – и ее нет!
Что же касается России, то ее позиция на мировом рынке услуг такова: она входит в тридцатку стран – участниц международной торговли услугами, но продолжает оставаться нетто-импортером услуг. На Россию приходится 1,4 % мирового импорта услуг и 1,0 % мирового экспорта.
Рост творческого класса
Рост доли услуг в ВВП развитых государств не мог не привести к серьезным изменениям в социальной сфере и обществе. Появились совершенно немыслимые для человека начала прошлого века новые степени свободы – например, свобода одеваться на работе так, как нравится. Огромными свободами пользуются женщины, национальные и сексуальные меньшинства, практически абсолютной является свобода выбора работы, места жительства, включая и право поменять государство. Это не могло не сказаться на появлении целой прослойки людей – носителей новых культурных (для кого-то антикультурных) ценностей. С легкой руки американского экономиста Ричарда Флориды они получили название «творческий класс». Этот термин Флорида придумал в 2001 г. (Флорида, 2005): «Ядро творческого класса составляют люди, занятые в научной и технической сфере, архитектуре, дизайне, образовании, искусстве, музыке и индустрии развлечений, чья экономическая функция заключается в создании новых идей, новых технологий и нового творческого содержания».
Сразу после Второй мировой войны такие люди составляли лишь 15 % населения США, в настоящее время – почти треть. Как утверждает Флорида, именно творческий класс становится сейчас главным источником экономического развития
[395]. Именно этот класс сегодня создает в развитых странах повестку дня, служит образцом для подражания и формирует общественное мнение. В отличие от рабочего и обслуживающего классов, представители творческого класса предпочитают вертикальному продвижению по служебной лестнице горизонтальное перемещение и смену мест работы в пользу наиболее творческой. Для людей данной группы характерной чертой также является ярко выраженное чувство индивидуальности и личной свободы.
Среди профессий, которые имеют представители творческого класса, – люди искусства, артисты и художники, бренд-менеджеры, дизайнеры, ученые и инженеры, PR-специалисты и маркетологи, интеллектуалы, сотрудники медиа – словом, все те, для кого новации и следующие за ними инновации составляют самую суть производства их услуг. Многие из них – это те, кто нуждается в знаниях и даже создает творческие идеи, но не всегда является инноватором. Это еще и врачи, учителя, юристы, финансисты и управленцы. Это участники основанной на знании высокотехнологичной экономики, требующей творческого мышления и способности нешаблонного решения задач.
