В тот день Алексей дожидался преподавателя за фанерной перегородкой, которая отделяла лаборантскую от аудитории, и периодически впадал в дрему: в голову ничего не лезло. Вдруг где-то за спиной открылась дверь и послышались голоса:
— …Ну что поделаешь, Глеб Петрович! — сетовал новый декан. — Потому-то они и спортсмены, раз мозгов нет. А Радченко к тому же мастер спорта. Даже я ходил смотреть его игру!
— И я ходил, — согласился второй невидимый собеседник. — Вы поймите: я студентов насквозь вижу! Кому-то действительно не дано прыгнуть выше головы, и таким я не задумываясь ставлю зачет! Да и на экзамене тройку подарю. Но Радченко с Кушнеровым — не из тех. Я ведь видел, как они играют: все комбинации продуманы, движения соперников наперед просчитаны. И если Кушнеров просто лентяй, лодырь, то Радченко словно в спячку впал. Парень-умница, потенциал — огромнейший! Не поверите, иногда мне хочется схватить его за плечи и так встряхнуть как следует!
— Ха-ха-ха! А вот этого не советую: он же под два метра ростом!.. — расхохотался Кравцов и в сердцах добавил: — Балбес он с одной извилиной! Если бы не честь факультета, я бы всех этих спортсменов давно выгнал: не хотят учиться — не надо! Не тратьте вы на них время, у вас через год защита докторской!
— Возможно, вы и правы, — тяжело вздохнул Глеб Петрович. — Вот видите — назначил время, однако аудитория пуста… Кстати, я недавно читал в журнале вашу статью… Вы могли бы рассказать подробнее о теме, над которой работаете?
— С превеликим удовольствием! — согласился Петр Викторович и предложил: — Только давайте пройдем в мой кабинет. Должность декана требует находиться поближе к рабочему месту: как-никак самый многочисленный факультет.
Скрипнула дверь, и в аудитории все стихло. Красный как рак Алексей крепко сжал кулаки: так вот кто он для них — балбес с одной извилиной. От обиды перехватило дыхание, в душе закипела злость. Он быстро собрал вещи и покинул лаборантскую. Отыскав в общежитии отличника, который делал расчеты, Радченко силой втянул его в свою комнату и заставил до поздней ночи объяснять формулу за формулой. И так три вечера подряд. Бедный отличник! Такое наказание не могло привидеться ему и в страшном сне!
Тридцатого декабря Алексей зашел в аудиторию последним из неуспевающих студентов (Артем получил свой трояк днем раньше и был безумно счастлив).
— Радченко? — устало уточнил Глеб Петрович. — Ну где вы ходите? Я, что ли, должен вас искать? Давайте зачетку.
Алексей протянул зачетку, Худяев быстро нашел нужную страницу и, не удержавшись, воскликнул:
— Надо же! «Молоток» ваш декан! Даже по архитектурному проектированию — четверка! Ну что тут поделаешь… — развел он руками и размашисто черканул «удовл.».
— Я архитектуру сам делал, — не удержался Алексей. — И хочу, чтобы вы меня спросили.
— О чем?
— Я хочу, чтобы вы меня спросили по предмету.
— Слушайте, не морочьте мне голову! — неожиданно разозлился Глеб Петрович. — Идите играйте дальше в свой волейбол…
— Я никуда отсюда не уйду, пока вы меня не спросите, — возвышаясь над столом, точно отвесная скала, перебил его упрямый студент. — И вы тоже не уйдете… — добавил он пересохшими губами.
Откинувшись к спинке стула, Глеб Петрович недоуменно посмотрел снизу вверх на молодого человека и усмехнулся:
— Ну ладно. Только потом не пожалейте… Для начала расскажите мне все, что знаете об этой формуле, — ткнул он указкой в доску…
Спустя пару часов в дверь заглянул вахтер:
— Скоро закрываемся, поторапливайтесь.
— Да-да, конечно. — Глеб Петрович взглянул на часы. — Эту формулу можно применять и в том случае, если для определения центра тяжести недостает параметров… — Он быстро и увлеченно что-то набросал в нарисованной от руки схеме, затем остановился, с улыбкой посмотрел на Алексея и перевернул лист: — На сегодня хватит. А когда соревнования по волейболу? — вдруг поинтересовался он.
— Не понял…
— Когда будут ближайшие соревнования? Я бы и на тренировку сходил. Между прочим, первый разряд имею и когда-то, правда, очень давно, играл в Москве за свой факультет. Жаль, ростом не вышел, никак не мог пробиться в сборную института, зато на пляже мне не было равных! — не удержавшись, похвастался былыми заслугами Худяев.
— Весной будем кубок разыгрывать, а тренировка три раза в неделю: понедельник, среда, пятница, в восемнадцать ноль-ноль, — недоверчиво посмотрел на него Алексей. — Приходите.
— С удовольствием… Итак, молодой человек, — словно очнувшись, тряхнул головой Глеб Петрович, — мой экзамен в вашей группе — последний? Постарайтесь не пропускать консультации, будем решать много задач. Эх, если бы вы чуть раньше взялись за ум — все было бы куда проще! Но в любом случае поздравляю: великолепная работа над собой!
С этими словами он снова раскрыл зачетку и, перечеркнув предыдущую запись, аккуратно вывел: «хорошо». Затем, также выводя каждую цифру и букву, поставил дату и роспись.
— Это я для себя, — пояснил он удивленному Алексею. — Вас ведь много, всех и не упомнишь. А так — открываю на экзамене зачетку и вижу: вот этот — трудяга, этот — разгильдяй, ну а этому… — многозначительно вздохнул он. — Одна просьба: не выдавайте мой секрет остальным!
— Не выдам… Спасибо.
— Вам спасибо. — Худяев протянул Алексею сначала зачетку, а потом и руку: — Рад, что я в вас не ошибся.
Зимнюю сессию студент Радченко сдал с одной тройкой и двумя пятерками. Одну из них он получил по самому сложному предмету, у самого принципиального преподавателя в институте…
2
…Артем лежал на кровати и чувствовал: сна не будет. Скорее всего давала о себе знать разница во времени: в такой час он, как правило, или сидел в Интернете, или, дожидаясь информационной программы, в которой обязательно присутствовал репортаж Джейн, валялся на диване с пультом — в последний год законную жену он чаще видел на экране плазменного телевизора, чем дома. Увлеченная работой, та носилась со своей съемочной группой из штата в штат, и муж нередко целыми неделями жил в полном одиночестве.
Что ж, кажется, очередная семейная гавань наскучила не только ему: три года назад, когда он только прилетел в Штаты, Джейн и в голову не приходило оставить его одного дольше чем на день. И делалось это всегда с виноватой полуулыбкой. Сейчас же о передвижении жены он узнавал в лучшем случае из телефонного разговора, в худшем — все из тех же репортажей. Тогда он тяжело поднимался с дивана, наливал в стакан виски и снова возвращался к экрану телевизора: почему-то именно в такие минуты хотелось переключиться на русский канал, где крутили старые советские фильмы, и погрузиться в воспоминания…
…Родился и вырос Артем в рабочем квартале, в неказистом двухэтажном домике на восемь квартир. Узкая лестница, крохотная прихожая, две маленькие комнатушки, пятиметровая кухня да санузел с умывальником. Ни ванны, ни душа. Зачем? В двух кварталах от дома — городская баня, куда раз в неделю и отправлялось все семейство: муж, жена да двое сыновей.
