В прихожей снова дал знать о себе телефон, на сей раз мобильный.
— Привет! — услышала она возбужденный шепот Молчановой. — Ты где? Дома? Чего тогда к телефону не подходишь? Забыла, что у Синицына сегодня день рождения? Мало того что этот оригинал родился тринадцатого, так он еще и открытие выставки на этот день запланировал! Все уже собрались, а тебя нет.
— Ой, Наташка… Столько всего случилось за два последних дня… Спасибо, что напомнила, сейчас подъеду. А где выставка-то?
— В Институте Гёте. Давай мигом, я Женьке скажу, что ты задержалась.
Бросив последний взгляд на черно-белую фотографию, Тамара спрятала ее снова в сейф, накинула на плечи короткую шубку, застегнула сапоги и сняла трубку телефона: звонил Антон и тоже спрашивал Сергея.
«Все правильно, — подумала она, подхватывая сумку. — Я приезжаю сюда только спать. Редко кому приходит в голову искать меня по домашнему номеру».
В дверях лифта она столкнулась с припорошенным снегом сыном.
— Ма?! Привет… Ты чего так рано и куда собралась? — удивился он, увидев, как Тамара влетела в лифт и тут же нажала кнопку на панели.
— Привет, сынуля! Я на выставку к Синицыну. Ненадолго.
— Хорошо… Мне кто-нибудь звонил?
— Две неизвестные девушки и Антон. Они что, мобильного не знают?
— Я пока столько не зарабатываю, чтобы всем подряд давать номер мобильника. И с Антоном у нас договор: если звоним на домашний, значит, звонок несрочный.
— Даже не подозревала, какой ты экономный, — успела произнести Тамара до того, как сомкнулись двери.
Минут через пятнадцать она подъехала к Институту Гёте, выскочила из машины и осторожно подняла с заднего сиденья большую бордовую розу.
— Ну, здравствуй! — едва открыв входную дверь, услышала Тамара голос Жени. — Я так рад, что ты пришла! Будем целоваться?
— Обязательно! — кивнула она и первой коснулась губами щеки мужчины довольно хрупкого телосложения…
…Познакомились они около трех лет назад с подачи все той же Молчановой: на ночь глядя Наташка заявилась к ней домой в компании с молодым человеком, по виду годившимся ей в сыновья.
— Во, принимай! — заявила она с порога, выпила чаю и стала торопливо одеваться.
— А этот? — недоуменно поинтересовалась Тамара в прихожей.
— А этот останется. Не тащить же мне его к себе домой? Во-первых, у меня дети, во-вторых… — Она вздохнула.
Что она имела в виду, подруга поняла без лишних слов: очередной роман подходил к концу, и появление в квартире Молчановой нового мужчины было абсолютно ни к чему.
— С ума ты сошла? Что мне с ним делать?
— Поговори о прекрасном… Он с женой поссорился, из дому ушел, так что постели ему в Сережкиной комнате…
— Делать мне больше нечего! — фыркнула Тамара. — Да не нужны мне мужики в квартире! Только-только с Ляховым разобралась!
— Ну не бросать же мне его на улице? Ты сначала с ним поговори, а потом делай выводы. Как все художники, он очень неординарен! Помяни мое слово: придет время — мы еще гордиться будем этим знакомством! Все, меня ждут. — Она чмокнула подругу в щеку и исчезла за дверью.
Молодой человек и вправду оказался необыкновенным собеседником, и разговор на кухне затянулся до трех ночи. Как художника Тамара открыла Синицына гораздо позже.
— Как вы думаете, почему два любящих человека никак не могут определиться, какой танец они танцуют? — отрешенно заглядывая в чашку с чаем, удивил он тогда Тамару первой же фразой. — Шаг вперед, два шага назад… Самый страстный танец на свете… Похожий на танго.
— Возможно, партнеры плохо чувствуют друг друга, — заметила хозяйка, присев напротив. — Или мешают зрители.
— Вы так считаете? Мне тоже иногда кажется, что проблема в зрителях: их слишком много… Да и судьи — сплошь маститые в прошлом танцоры, большей частью родственники. Они пытаются навязать нам свой танец, — поднял он на нее большие серые глаза. — Не понимают, что за десятилетия он в корне изменился: другие костюмы, другие идеи, другие способы их выражения… Живя только прошлым, ты никуда не движешься…
…Вдоль стен, на которых были развешаны работы, чинно прохаживались люди с бокалами в руках, подолгу останавливались у той или иной картины.
— Женя! — Из двери кабинета выглянула жена Синицына Лиза, приветливо кивнула Тамаре и призывно махнула рукой. — Зайди на минутку! Господин Вальтер хочет с тобой поговорить.
— Иди, иди, — подтолкнула Крапивина неуверенно глянувшего на нее художника. — Я сама посмотрю.
Работы, развешанные на стенах, были выполнены в оригинальной авторской манере: старые пуговицы, бусы, крючки и прочие мелочи, словно свидетельства давно забытой цивилизации, представали под стеклом в виде замерших рыб, птиц, небывалых сказочных существ…
Как зачарованная Тамара двигалась по коридору и пыталась уловить вложенный в ту или иную композицию скрытый смысл. Внезапно она остановилась: на абсолютно черном фоне, словно на фоне ночного неба, завис примостившийся на маленьком золотом островке неказистый, сбитый из досок домик… Перекошенное окошко, зияющие дыры-трещины в крыше, а вокруг — пугающая пустота… Такой одинокий, такой щемяще-родной и близкий… Тут же перед ее глазами всплыла картинка многолетней давности: огромное институтское зеркало, маленькая женщина на фоне огромного мира…
«Я и мое одиночество! — прошептала она. — Это мой домик».
— Э, ты чего? — вдруг услышала она сбоку голос Молчановой. — Реветь собралась?
— Наташка, ты не знаешь, эту работу еще не купили? — не оборачиваясь, Тамара вытерла мизинцами уголки глаз.
— Сейчас уточним. — Молчанова подошла вплотную к рамке со стеклом и, присмотревшись, пожала плечами: — Хибара какая-то… Все ясно: ностальгия по прошлой жизни замучила! Пошли, я тебе лучше «Жучка Петеньку» покажу! Правда, его уже купили… А вот и Синицын! Слышь, дорогой, я вас обоих всегда с трудом догоняю, но эта мадам хочет купить твою халупу! — кивнула она на стенку.
— Домик моей мечты, — неожиданно улыбнулся Женя. — Иногда хочется забраться в такой домик и спрятаться там от всех.
— Оставь его, пожалуйста, для меня… — не отрывая глаз от работы, тихо вымолвила Тамара. — Тебе не стоит туда стремиться. Оттуда невозможно выбраться.
— Я почему-то чувствовал, что тебе придется по душе именно эта работа. Я подарю ее тебе после выставки, договорились? Только дай слово, что не станешь часто там гостить. — Он многозначительно посмотрел на стену. — Извини, — коснулся Синицын ее плеча и отошел к другим гостям.
Прослушав их диалог, Наташка нахмурила брови, затем тряхнула головой и заключила:
— Знаешь, что ты сейчас приобрела? «Домик своей хандры». — И, безнадежно махнув рукой, также отошла в сторону…
