— Считаешь, так проще?
— Да.
Она посмотрела на башню:
— Я бы не стала штукатурить стены. Грубость фактуры мне нравится.
— В Испании не требуется особых ухищрений для защиты от сырости и перепадов температуры. Да и ограничений со стороны закона не так много.
— Этому я всегда завидовала, — вздохнула она.
Помолчали.
— У меня есть идея. Тоже безумная, — сказала она наконец, все еще зачарованно глядя на башню.
— Выкладывай.
— Никогда не занималась любовью в башне. Должно быть, что-то потрясающее. Как тебе?
Она положила руку ему на затылок и заглянула в глаза:
— Попробуем?
Он колебался.
— Осязать спиной нагретую грубую стену… Может, я и обдерусь немного, но что это по сравнению…
— С чем? — Она видела, как он заводится.
— С утопическим сексом в башне.
Он засмеялся:
— Ты меня заинтриговала. Надо попробовать.
Они сомнамбулически шли к стальной двери.
— Кстати, я поняла. Между сексом и любовью нет разницы, — сказала Режин. — Ты был прав. Я много об этом думала.
— Когда?
— В самолете. Вчера ночью. Все последние дни. В ту ночь, когда мы впервые занимались любовью.
— Почему же тогда… почему ты меня все время отшивала?
— Я пыталась себя обмануть. Но это мне не удалось.
Антонио остановился и посмотрел ей в глаза.
— Я люблю тебя, — сказал он.
— Я тоже тебя люблю, — ответила Режин. Слезы, настоящие, крупные слезы стояли у нее в глазах. — Прости, что я не сказала это тебе давным-давно. Прости меня.
— Ты ни в чем не виновата.
— Виновата. Я была ужасной сволочью. Я еще никогда не была такой гнусной, как с тобой. Я хотела одолеть тягу к тебе. Она была такая могучая, что это повергло меня в панику.
— Что такое любовь, не знаешь, пока она не придет.
— Я бы никогда не поверила, что могу влюбиться именно в тебя.
— Мы не выбираем, кого любить.
— Угу.
— Я тоже не думал, что влюблюсь в такую стерву.
Она шлепнула его.
— О, да мы давно не ссорились! — Он притянул ее к себе и жадно поцеловал. — Нам пора опробовать башню.
Внутри было темно.
— Похоже, будущее у нас мрачное, — сказала она. Продолжить ей не пришлось.
Уносимая смерчем страсти, Режин успела подумать: «Что, если так будет всегда? Всю жизнь…»
