Я негромко кашлянула, пытаясь привлечь к себе внимания. Как-то не хочется прерывать столь волнующую сцену, но, сдается, у меня есть одна новость, которую стоит огласить присутствующим.
Инвар устало посмотрел на меня. Жесткие морщины, залегшие вокруг его рта, чуть расслабились, на дне зрачков затеплилась… Нет, не улыбка, конечно. Лишь ее слабая тень.
— Что ты хотела сказать? — спросил он.
— Леонора мертва, — запинаясь, произнесла я.
Инвар изумленно вскинул бровь, пораженный такой новостью.
— Она явилась в охотничий домик, — продолжила я. — Мы с Вессой не успели убежать.
— Неужели ее убила Весса? — перебил меня Эван, который весь напрягся от моих слов. — Немыслимо! Девчонка не настолько хороша в боевой магии…
— Нет. — Я покачала головой.
— Ее убила ты? — Эван отчаянно дернулся, пытаясь освободиться.
Я попятилась, не сводя с него испуганного взгляда.
На Эвана сейчас было страшно смотреть. Он так силился разорвать путы мрака, что даже не побледнел — посерел от напряжения. На шее и лбу вздулись жилы, лоб заблестел от выступившей испарины.
Но у него ничего не вышло. Спустя несколько секунд Эван обмяк от изнеможения.
— Значит, вот как. — Инвар тяжело вздохнул. Встал и неторопливо сошел с возвышения, на котором стоял трон.
На нем по-прежнему была обычная светлая рубашка и узкие темные брюки, заправленные в высокие сапоги, а не торжественная церемониальная одежда. Но я с трудом удержалась от желания рухнуть на колени. Было в нем сейчас что-то воистину величественное.
А еще я не могла оторвать взгляда от посоха, на который он тяжело опирался при ходьбе, как будто каждый шаг давался ему с величайшим трудом. Значит, вот он какой — жезл власти. Интересно, где он хранится в обычное время? Если бы Инвар постоянно таскал его с собой, то я бы это непременно заметила.
— Как это произошло? — спросил Инвар, подойдя ближе.
Путаясь и перескакивая с одного на другое, я рассказала, как Леонора ворвалась в охотничий домик. Как мучительно долго умирала Весса, задыхаясь около моих ног. И как сама Богиня откликнулась на мой призыв о помощи.
Инвар слушал меня внимательно, не перебивая. Около его губ залегли скорбные морщины, которые стали глубже, когда я поведала про страшную участь Леоноры.
Наконец, я замолчала. Казалось, будто под сводами огромного зала еще блуждает эхо моих слов. Или это тени шептались, обсуждая услышанное.
Эван странно притих. Он словно заснул в плотном мареве тьмы, закрыв глаза. А возможно, он просто не хотел показывать свою боль. Ведь, как никак, Леонора была его любовницей. Вряд ли ее смерть оставила его равнодушным.
— Видит небо, я не желал, чтобы все так закончилось, — негромко произнес Инвар.
— Не стоит меня жалеть, — в этот момент глухо проговорил Эван, по-прежнему не открывая глаз. — Это унижает. Ненависть — чувство куда достойнее, чем жалость. Что же, Инвар Первый. Ты выиграл. Можешь праздновать победу.
— Эван, я правда не хочу считать тебя врагом, — сказал Инвар. — То, что сотворил мой отец, ужасно. Но я — не он.
Эван скривился, как будто слова Инвара доставляли ему боль. Медленно открыл глаза и тяжело посмотрел на него.
— Демоны, Эван, я ведь был тогда ребенком! — коротко ругнулся Инвар. — Я и понятия не имел ни о чем из этого!
— Теперь ты знаешь, — тихо обронил Эван. Помолчал немного и добавил с едкой насмешкой: — Брат мой…
Инвар покачнулся, как будто его ударили наотмашь. Навершие его посоха вспыхнуло ярко-алым пламенем, и сгустившийся было мрак попятился от этого огня.
— Мальчик мой, — опять раздался голос Хареона, в котором теперь слышалась нескрываемая тревога. — Что ты творишь? Одумайся!
Но Инвар с усилием приподнял посох. Резко провел им в воздухе, как будто зачеркивал что-то.
И кокон мрака, сковывающий Эвана, рассыпался на тонкие струйки тьмы. С тихим шорохом она отползла от верховного мага, оставив его свободным.
Эван, словно не веря, поднял обе руки. Затем медленно и осторожно поднялся, пристально глядя на Инвара.
— Уходи, — тихо сказал тот. — Уезжай навсегда. Пожалуйста, Эван.
Тот растянул губы в кривой ухмылке, которая больше напоминала болезненный оскал. Какой-то жуткий миг мне казалось, будто сейчас он кинется на Инвара с кулаками. Но нет. Почти сразу Эван едва заметно кивнул, показывая, что согласен с решением императора. Понурился и двинулся к дверям.
Я смотрела в спину уходящего мага с двоякими чувствами. Как и Хареон, я считала, что Инвар совершает ошибку. Но в то же время я понимала, что он просто не мог поступить иначе.
Однако на самом пороге Эван вдруг остановился. Обернулся и гордо вскинул голову.
— Око за око, — скорее, прочитала я по его губам, чем услышала.
Шея внезапно налилась огненной болью. Именно то место, которое якобы поцарапал Эван, когда надевал на меня колье.
В ушах гулко застучала кровь. Я попыталась втянуть в себя воздух — но не смогла. Рухнула на колени, подняв руки к горлу и силясь разжать невидимую жестокую хватку.
— Эван! — из какого-то невообразимого далека раздался гневный крик Инвара. — Прекрати!
Я ничего не видела перед собой. Легкие жгло огнем от невозможности дышать.
«Как глупо, — успело промелькнуть в голове. — Мы ведь победили».
И благословенная тьма распахнула передо мной свои объятия.
Глава пятая
Я открыла глаза. Это простое действие изумило меня до такой степени, что я вновь зажмурилась.
Я прекрасно помнила, чем завершилась схватка с Эваном. Я ведь умерла! Разве призраки умеют моргать?
По-прежнему не открывая глаз, я попыталась ощупать пространство вокруг себя. А то вдруг окажется, что я очнулась в каком-нибудь сыром и холодном склепу. У Эвана хватило бы злодейства оглушить меня чарами до такой степени, чтобы все сочли меня мертвой. Более чем достойная месть за смерть его ненаглядной Леоноры. Самая ужасная участь — быть похороненной заживо.
Эта мысль меня настолько ужаснула, что я невольно всхлипнула. Вот, правильно меня отец предупреждал: не стоит лезть во всякие дворцовые интриги.
— И долго ты будешь возиться с закрытыми глазами? — в этот миг раздался до боли знакомый голос.
Я едва не разрыдалась в полный голос от облегчения, уловив такие родные и привычные насмешливые нотки в тоне вопрошающего. Право слово, вряд ли меня похоронили вместе с Инваром.
Осторожно приоткрыла один глаз, готовая в любой момент зажмуриться обратно. Но тут же с величайшим облегчением распахнула оба.
Нет, ни в каком гробу я не лежала. А лежала на огромнейшей кровати, укрытая воздушным теплым одеялом. И на краю постели сидел Инвар, который улыбался, глядя на меня.
