…Дождавшись, когда родные уснут, Щерн выкопал из сена собранный в дорогу запас, тихо пробрался к воротам, долго не решаясь выйти со двора, наконец, упрямо прикусил губу, поклонился родному дому, прощаясь, забросил на плечо мешок и решительно зашагал к месту сбора.
К тому моменту как Щерн добрался до дома Ростина, там уже собралось с десяток парней. Среди них парень с удивлением обнаружил не только самого инициатора всей этой авантюры и своего приятеля, но и молотобойца Троста, неторопливого и рассудительного, всегда старающегося отговорить своих дружков от разных безумных выходок, случалось, что и вовсе отказывался принимать в них участие – странно, что он здесь оказался. Рядышком, пересмеиваясь, словно отправлялись на веселую прогулку, подначивали друг дружку старшие сыновья Гелеба-кожевенника, все четверо: Орин, Нил, Керн и Грам.
– Что так долго? Я уж думал – не придешь, без тебя уйдем, – воскликнул Хвель. Хотел хлопнуть приятеля по плечу, но вспомнил про не до конца зажившие рубцы и, смущенно хмыкнув, опустил занесенную руку.
– Задержался, – ответил Щерн. – Так получилось. – Оправдываться и объяснять, что вначале долго мешал младший братишка, требуя рассказать сказку, а после отец, словно предчувствуя что-то, какое-то смутное беспокойство тревожило вещее родительское сердце, долго не мог уснуть, часто выходил во двор, парню не хотелось. Он повернулся к кожевенникам и спросил: – Вы что, все четверо собрались?
– А то! – сказал, задорно тряхнув головой, Орин. – Чего всю жизнь на одном месте сидеть?
Братья его согласно закивали, подтверждая сказанное.
– А как же отец ваш?
– А что отец? У отца и без нас помощников в достатке. Младшие уже подросли – где надо, помогут, – ответил Орин.
И впрямь – детей у Гелеба хватало. Помимо четверых старших, имелось еще трое сыновей и две дочери. Да и сам кожевенник – мужчина еще крепкий, в полном расцвете сил… Небось, не только ремесло свое нескоро забросит, долго сопротивляясь старческой немочи, но и детишек успеет в семействе прибавить!
– Ну, а ты? – повернулся Щерн к Тросту.
Я ничего, я – как все…
Вмешался Ростин:
– Щерн, хватит парней терзать, пока все не раздумали да не разбежались.
Весело ему… Щерн еле сдержал рвущиеся с языка ругательства – негоже перед дорогой лаяться.
– Ростин, долго еще стоять будем, кого ждем? – вмешался Хвель, почувствовав, что еще немного, и его приятели вдрызг разругаются.
– Да вроде все собрались, – сказал Ростин, оглядывая собравшихся. Их было уже четырнадцать. Вслед за Щерном подтянулось еще трое парней.
– Ну, так идем, что ль?
– Пошли.
И они пошли.
На подходе к воротам их строго окликнули. Ростин отозвался, попросил позвать десятника. Стражники поворчали немного для порядка, но просьбу выполнили. Заспанный десятник выполз из караулки, хриплым ото сна голоса поинтересовался:
– Кого там принесло среди ночи?
Ростин попросил парней подождать и подошел к стражникам. Переговорил с десятником. Тот недовольно морщился, бурчал себе под нос ругательства, грозился выпороть Ростина ремнем, говорил, что может хоть таким образом ума тому прибавит, но все же уступил. Распорядился открыть ворота. Стражники без особой охоты, хмуро поглядывая на подошедших парней, отворили левую створку ворот.
– Быстрей проходите! – подгонял их десятник. – И чего вас посередь ночи на рыбалку понесло? Нешто с вечера не могли пойти? – тут начальник караула приметил плотно набитые мешки за плечами парней, он расплылся в хитрой улыбке и сказал: – Может, и нам пару кувшинчиков оставите? Все легче ночку коротать…
Парни запереглядывались, замешкались. Нил буркнул:
– Нету с собой.
– Как же – нету! А что тогда в мешках тащите?
Хвель не зря говорил, что Ростин все продумал.
Может, и не все, но как миновать ворота позаботился. И что дядька его родной нынче возглавляет стражников воротных, учел, и историю про рыбалку выдумал, и пару кувшинов вина прихватить не забыл… Подбежал. Вручил.
– Держи, дядько!
Стражники оживились.
– Вот то добро! – десятник передал вино подчиненным и строго погрозил пальцем: – А ты гляди, племянничек! Много не пей, и по девкам деревенским не думай гулять, а то вас парни их так отходят дубьем, что фаросские удары вам лаской покажутся, – стражник решил, что парни собрались в одну из деревень, густо понастроенных вокруг города, многие совсем близко. А что такое для молодых ног одна-две версты? – Покалечат тебя, дурня, – что я отцу твоему скажу?
– Дядька, да какие девки, что, мне городских мало? – обиженным тоном ответил Ростин. – Одну-двух всегда найду – чай, не урод какой!
Знал бы десятник, как будет корить себя после, что позволил уговорить себя – не то что не отворил бы ворота, а как бы и вовсе не приказал их гвоздями забить крепко-накрепко! Но сейчас он не почувствовал фальши в голосе племянника, сказал благодушно:
– Ладно, это я так… Беспокоюсь. Беги уж, вертячка нетерпеливая.
Ростина не пришлось долго упрашивать, и он припустил вслед за товарищами.
Парни чинно, стараясь не торопиться, направились к реке и, лишь удалившись подальше от ворот, побежали по дороге. Молодые ноги резвы! Через три часа – где бегом, где быстрым шагом, – они приблизились к фаросской стоянке. Действительно, медлительный обоз недалеко ушел за полдня. Одного лишь не учли парни: не крестьянские телеги догоняли, не горожан беспечных – воинов! И близко не удалось им подобраться к мирно спящему лагерю. Воинская наука сурова – беспечных не щадит! Где бы ни шли солдаты – по родной земле, по дружественной или вражеской, – всегда выставяют дозоры.
Как призраки поднялись из травы вооруженные бойцы, разом кинулись на парней – те и пикнуть не успели! – скрутили, заткнули рты и поволокли в центр лагеря. Кто-то из трисцев, придя в себя, попробовал взбрыкнуть, но вынужден был смириться, почувствовав холодное прикосновение острой стали. Дозорные церемониться с незваными гостями не собирались. Дотащили, бросили возле костра, приставили охрану и вернулись на свои посты. Откуда-то появился десятник, оглядел сбившихся в кучку оробевших парней, выслушал негромкий доклад подчиненных, задумался.
– Приглядите тут, пойду командирам доложу, – решил он чуть погодя.
Отсутствовал десятник недолго. Появился в сопровождении четверки командиров. И одного бы хватило, но чуткие ветераны проснулись одновременно – стоило только десятнику приблизиться. Им стало интересно: кто это шарится среди ночи вокруг лагеря?
Костер давал достаточно света, и парни узнали в командирах отряда своих бывших противников. Даже как звать их, узнали в городе. Раон. Густав. Кранг. Миклос.
Раон прошелся острым, пронизывающим взглядом по лицам пленников. Хмыкнул. Узнал! Бросил негромко:
