– А, Рысь снова в Зоне?
– Опять, да.
– Что еще? «Слизь» в центре есть?
Чук пожал плечами.
– Не ходил туда. Предупреждений не видел.
– Ясно. – Баркас подал ему руку. – Бывай, бродяга, свидимся.
– Обязательно. С меня причитается, за помощь.
– Потом.
– Как скажешь.
До полудня они планировали добраться к Парку, следовало выходить. Отойдя за дальние машины, Урфин остановился.
– Ты чего?
Баркас, сбившись с шага, недовольно развернулся к нему.
– Странная какая-то фиговина. Чук нас как будто задержать не пытался. Но хотел. Не?
Напарник сморщил харю… Больше никак и не скажешь.
– Паранойя лечится только в специальных местах.
– И не говори, как я сам не подумал об этом…
– Черт знает, братишка, почему так вышло. Но жизнь-то спасли пацану.
– Это еще хрен его маму знает, спасли или как.
Баркас высморкался.
– Он при нас не помер?
– Нет.
– Значит, спасли.
Урфин подумал и согласился.
Ветер, молчавший очень уж долго, ожил. Заявил о себе, хлестнув неожиданно прямо внутрь комбинезона, пробравшись через белье. Баркас поморщился, промозглую питерскую сырость он категорически не любил.
День накатывал неотвратимо, ничем не выдавая приближения полудня. Серый студень туч, колыхавшийся над головами, пока не пропустил ни одного луча солнца. Все как обычно, все то же самое, как вчера или завтра. Ни единой ноты чего-то инородного и выбивающегося из кататонической композиции чертовой мизантропки, занявшей место когда-то вполне себе яркого интересного города.
На коммуникатор несколько раз свалились сообщения. Чума все же решил вылезти из берлоги и теперь интересовался обстановкой. Чук выдвигался к Периметру и запрашивал помощи. Бот Особого подразделения закидывал старые анекдоты. Бульба, явно проспавшийся после вчерашнего, пытался травить бота, разводя на анекдоты посвежее и закидывая ссылки на «ТыТруб». Пунктиком Бульбы был специальный отдел Особого, где по какой-то его психологической прихоти всеми ботами руководили исключительно девы в форме. И как одна блондинки. С четвертым размером груди. Спорить на эту тему с Бульбой никто не хотел. Последним, обновив чат, снова помер Семецкий.
Размеренное течение времени и стабильная любимая работа…
Урфин хмыкнул про себя. В чем-то Баркас прав. Находясь здесь больше полугода, волей-неволей, а испытываешь определенные проблемы. Воспринимаешь мир чуток иначе, не как раньше. Даже если раньше тоже медом не казалось. Но все равно здесь очень уж сильно заставляло думать иначе. И действовать тоже.
– Кто-то здесь шел. – Баркас остановился. – И Чук его видел. Их.
Их, точно. Урфин, присев, рассматривал следы, отпечатавшиеся друг по другу на голом куске вылезшей из-под травы глины. Ох и не понравились они ему. Из-за новых протекторов еще не стершейся обуви. И трех размеров, явно бывших женскими… или детскими, ну, в край подростков. А с кем тут недавно цеплялся, а?
– Те самые туристы? – Баркас оглянулся на оставленные позади машины. – Чего ж ничего не сказал?
– У тебя паранойя, человек голова-колено. – Урфин встал, щелкнув коленным суставом. – Твою мать…
– Это тебе, чтоб не звездел про хороших людей чего не положено.
Вот такая вот правда жизни вольных бродяг. Ты говоришь правду, а в ответ прилетает неожиданно вспомнившее о травме колено.
– Так… – Баркас прижался к останкам пожарного «Урала». – Теперь серьезно, по-взрослому типа. Хватит время терять. Да, братишка?
– Не то слово. – Урфин, закрывая тыл, прикрылся обрубком давно помершего дерева. – Что видишь?
Баркас не ответил. Оно понятно. Много увидишь, когда вокруг вовсю туман, а они только что добрались до более-менее спокойного куска и решили сделать небольшой привал? Первый круг, как ни крути, не так страшен, как его изображают всякие фантазеры новостных каналов или фантасты. Хотя, конечно, для кого как. Может, они уже просто привыкли?
Урфин отогнал дурную мысль. Привыкнуть к Зоне? Это как привыкнуть, черт знает… к женщинам. Можно ли привыкнуть к женщинам, таким разным и непохожим? То-то, что и оно. Нельзя, в смысле.
Фу… а передохнуть стоило. Просто стоило, и все тут. Хватит корчить из себя крутых, куда там яйцам, сталкеров. Тем более нормальные бродяги всегда умеют считать предел усталости и знают собственные границы возможностей.
Когда они с Баркасом неожиданно стали шататься сюда вместе? Год? Где-то так. Хэт, сволочь выпендрежная, поспособствовал. Помирил как-то, выставив по пол-литра тяжело-спиртового на брата и рассказывая, путаясь, старые анекдоты. Вот они и сами не поняли, как этому молокососу удалось уболтать отправиться в ходку втроем. Но удалось, и не зря.
Сейчас бы чертов снобствующий эстет, все же упершийся в Ирландию, им точно пригодился. Тут Урфин не спорил даже с самим собой. Пацан оказался что надо, с норовом, с характером и с упорством. А ссора та? Было, да быльем поросло. Да и скучно без него порой, чего там.
– Чет не то… – Баркас ворчал. – Тихо.
Это да-а-а… Что-то здесь не так, если спокойно. Подозрительно, больше никак и не скажешь. Не заметно проблем? Жди подлянку. Да такую, что ноги бы успеть унести. Зона, сука злая, любила повеселиться над пушечным мясом, лезшим к ней бесстрашно и постоянно. Слабоумие и отвага, мать их, основной девиз всей шатии-братии, кормящейся с мертвого Питера. Слабоумие и отвага.
– Мы с тобой планировали двинуть к Привалу, так? – Баркас не отрывался от бинокля. – Урфин?
– Именно. А что тебя напрягает?
– Прямая открытая дорога, брат. Прямо до Парка. Ни души, ни хрена. Гладко и сладко, мать ее…
Урфин матюгнулся. Практически вежливо и интеллигентно. Сразу в Зоне сильно ругаться не стоит, все же дама. «Гладко-сладко» от Барка есть просто плохо. Потому как напарник такую фишку просекает на раз. Как хорошая собака-сапер тринитротолуол за полкилометра. Ну, может что и меньше, какая разница? Раз дружище чем-то обеспокоился, то есть чем. Он и сам-то, грешным делом, такой же.
А кто говорил о легком рейде? Никто не говорил. Это Зона, дружок, здесь «легко» равняется «мертв». Как правило.
Точка у них простая: Невский, самый его конец. Сложно, не отнять. Но игра стоила свеч, даже если те привезены из Ватикана и ручной работы для самого Папы. Кусок можно отхватить сразу, а это ли не мечта?
Только вот добраться туда за запросто живешь не получится. И выход из положения прост: идти на поклон к Копатычу. Сколько старый хитрый черт возьмет за проведение двух сталкеров через город, думать не хотелось. Много попросит, к гадалке не ходи. Но и черт бы с ним, если разобраться, лишь бы добраться относительно быстро и спокойно.
