Но сперва надо разобраться с причиной разрывающихся смертоцветов и раскиданной земли. С шуршуном, мать его. С чертовым подземным убийцей, покрытым хитином аки шишка. С тварью, подвижной, как крыса, и роющей грунт, как охрененно выросшая медведка. Со сволочью, погубившей не одного бродягу.
Баркас, турманом откатившись в начале землеобстрела, выстрелил, перекатился дальше. Пули АК-25 щелкнули по защитным пластинам шуршуна, еле слышно треснуло, и все. Тварь, поднимая вверх землю, траву, пыль и камни, резво меняла позицию, скользя невесомо и ужасающе быстро.
Стрелять в спину Гиенам, бросившимся наутек, Урфин не стал. Нафига? А вот в ногу каждому – это правильно. Так, чтобы могли бежать совсем слабенько. Шуршун животина неглупая, но – и это точно – все-таки животное. И голодное, судя по всему.
Урфин влепил очередь вдоль хребта метнувшегося мутанта. Пули стукнули, ровно как гвоздь по бетону, ушли в сторону, не причинив вреда. Да уж… попался им, скорее всего, матерый экземпляр. С пластинами, что только бронебойными и возьмешь. Но попробовать стоило. Были ли у Урфина патрики с усиленным сердечником? А то, конечно, были… да сплыли. Сутки назад, когда пришлось отстреливаться от здоровяка, прикрывавшегося куском металла. А вот оставались ли они у Баркаса?!
Гиена заорал. Дико, разрывая глотку от боли. Второй вопил потише, хотя и ему досталось. Скорее всего, хвостом. Толстенной жесткой змеей, украшенной кривыми, разрывающими плоть шипами. Им-то, хвостом, шуршун перебивал кости ног с места, наматывая вокруг человека обманные петли. Так вышло и здесь.
А Гиена орал только потому, что тварь явно сходила с ума от голода. Ничем другим и не объяснишь кусок мяса, выдранный из его бедра. Ну а как, если плоть защищала только штанина лажового комбинезона. Совсем лажового, дешевенькой подделки под «ратника». Этот «недокевлар» зубам шуршуна поддавался легко. Но такое Урфину встречалось в первый раз. Почти наклав кучу на стрельбу в свою сторону, мутант метался, разбрасывая землю, и одновременно жрал. Да, жрал, прямо на ходу. Гиена все так же вопил, хватаясь за бедро, лишившееся минимум трети.
Урфин в два прыжка оказался у вросшего в землю «Икс-Рея». Осторожно забрался на капот, надеясь, что металл не треснет. Зря. В смысле, зря надеялся. Нога с хрустом ушла чуть не по колено. Хорошо, вставки смогли защитить и ничего серьезного не случилось.
Развернувшись боком к куче пыли, где орали уже обе Гиены, Урфин выматерился. Тяжело и просто непростительно для своего прошлого. Но ничего другого не оставалось. Ситуация уложилась в два существительных, междометие и союз.
Баркас, скорее всего оглушенный случайным попаданием по шлему чем-то серьезным, валялся по самому краешку пыльной бури. Никак не оседающее облако шарахалось из стороны в сторону, живой стеной скрывало нутро.
Внутри, где визжали и плакали, мелькало быстрое и темно поблескивающее, хрустело, скрипело и рвалось. Ну и цвет бури поменялся. Посреди буро-серого облака изредка взлетали и тут же пропадали брызги-маски красного, алого и прочих оттенков двух цветов. Шуршун не терял времени. Шуршун пополнял запасы собственного желудка, кишечника и жирового слоя, проходящего по обеим сторонам хребта и надежно прикрытого пластинами.
И еще, пробиваясь через буро-серую пелену, моргал внутри яркий огонек. И думать о его причине не приходилось. Чертово «веретено» желало жахнуть. Со всей мощи.
Урфин вытащил ногу. Ругнувшись, оторвал совсем уж наглую многоножку, старательно жующую наколенник, сжал кулак. Сдавленно жвакнуло, брызнув в сторону полупрозрачным желтоватым студнем. Урфин терпеть не мог насекомых. Очень даже терпеть не мог. Весьма.
Итак, шанс выпал. Шанс из тех, которыми не хвастаются. Шанс той породы, что скрывают до самой смерти. Две жизни за две. Если повезет, то он вытащит Баркаса. Соблазн удрать одному? Был. Урфин не любил вранья самому себе. Мелькнула мысль оставить Баркаса. Успеть добежать до ближайшего, маячившего метрах в пятидесяти завалившегося дома и переждать взрыв «веретена».
Вот только… Урфин сплюнул. Мотать головой, отгоняя мысль, явно глупо. Потому и просто сплюнул. И рванул, как мог, к Баркасу, вроде как пошевелившемуся.
Не обломилось. Чертовых тварей чертовой Зоны порой обмануть очень сложно. Если не сказать, что ваще никак. И понять это оказалось просто. Даже на бегу. Даже краем глаза. Хотя и несся Урфин длинными рывками, больше похожими на прыжки кенгуру. Поди попробуй разгляди здесь что-то. А вот ведь…
Прыжок, взгляд вбок. Красного уже меньше. Крика почти нет. Пыль стоит…
Прыжок, взгляд вбок. Серое и черное, перемазанное блестящим и уже не красным…
Прыжок, взгляд вбок. Пыль почти осела. Блеск скрылся. Кроме одного места…
Прыжок, взгляд вбок. Буря кончилась. «Веретено» разгоралось все ярче…
Прыжок, взг…
Урфин начал стрелять на бегу, понимая, что не попадет. Тварь, наполовину врывшись в сухую землю, уходила вбок, нарезала зигзаги, мешая прицелиться. Выпущенные пули стукнули по мощным пластинам, прикрывавшим голову, шею, спину, грудь. Стукнули, треснуло, сломав одну… и все.
Твою мать! Урфин выпалил оставшийся магазин так быстро, как никогда и не стрелял. Получилось не многое. Но что вышло, то и вышло.
Предел прочности есть у всего на свете. А уж у хитина мутировавшей непонятной скотины так тем более. Нет бронебойных? Бей в одну точку!
Шуршун, почти добравшись до Урфина, остановился. На какие-то немыслимо длинные три секунды. Остановился, раздраженно закхекав и врывшись глубже, поднял левую лапу, сплошь покрытую наростами. Прикрыл ею пасть, судорожно топчась на месте и не решаясь кинуться на опасного, хотя и явно вкусного человека.
Пули простучали отходную по Урфину. По-другому думать и не выходило. Так-так-так, чечетка по шишкам, грязным, с серыми и черными полосами, налезающим друг на друга. Сплошь закрывающим внешнюю сторону широкой, смахивающей на весло для каноэ лапищи. Урфин услышал щелчок и легкий металлический звон, когда затвор дернулся в последний раз. И успел поразиться тому, насколько красиво играет еле-еле проглядывающее солнце на самых кончиках широких и убийственно твердых когтей твари. От дела…
Шуршун тяжелый. Из чего народилась такая вот хрень… Урфин знать не знал. Да и знать не хотел. Вот куда ему стрелять – знал. Но ведь те самые патроны… м-да… Надежд у него было ровно две. На собственный, дорогой до неприличия и очень надежный комплект «ратник», спасавший не раз. И на то, что он продержится ровно до того момента, когда Баркас очухается. А, точно. Еще на то, что у Баркаса есть необходимые боеприпасы.
Шуршун атаковал быстро. Так быстро, что Урфин едва успел подставить ствол, ударил прикладом, метя зверю в голову, пытаясь задеть правый глаз. Получилось как-то не очень.
Тварь ударила боком, сбила его с ног, наподдав плечом и отбросив назад. Пришлось кубарем пролететь пару метров, становясь все ближе к треклятому «веретену», явственно гудевшему от накопленной и рвущейся наружу энергии. Шлем, не желающий улетать, крепко врезал по затылку, добавив мельтешения в глазах. Урфин как смог перекатился через себя, отбросив явственно хрустнувший АС, и лапанул кобуру. Одновременно подняв глаза и понимая, что не успеет. Совсем не успеет.
