Наблюдая за этим хороводом, Бронкс неожиданно испытал желание присоединиться к ним. «А почему и нет? В конце концов, чем еще заняться в туннеле? Лучшего способа развлечься, чем хоровод, и не придумаешь», – подумал он.
– И если хочешь, то рядом встанешь ты! – выпалил громким голосом Бронкс, откашлялся и продолжил, хлопая себя по коленям. – Идеология жизни – во благо, не во вред. Это лейбел Blackstar, всем нашим – привет!..
[9]
Продолжая читать рэп, Бронкс бросился к покойным дружкам, но хоровод мертвецов отплыл от него по воздуху на десяток метров. Это повторялось при каждой новой попытке Бронкса приблизиться к танцорам. Крысы тем временем снялись со своих мест и, выстроившись в две шеренги, следовали за Бронксом. А тот, закончив одну песню, перешел к следующей. Он не мог остановиться, потому что вновь чувствовал себя молодым, полным сил, энергии и новых планов. Это восхитительное ощущение длилось до тех пор, пока ноги толстяка за что-то не зацепились. Бронкс брякнулся на пол и уткнулся лицом во что-то мягкое. Он попытался поднять голову, но та словно налилась свинцом. В глазах рябило. Бронкс с трудом подавил подкативший к горлу рвотный спазм. И лежал до тех пор, пока не прошло ощущение тяжести в голове. Упершись руками в пол, он сел.
Груда, о которую он споткнулся, оказалась телом Теслы.
– Ну дела, – прохрипел Бронкс, рассматривая багровую борозду на шее дружка. – А Корнилов, видать по всему, тебя все-таки достал. Я всегда говорил: этот парень не промах.
Борясь с новым приступом накатившего головокружения, Бронкс встал. Осмотрелся: ни крыс, ни танцоров-мертвецов. «Галлюцинация, – понял он. – Глюк, вызванный какой-то мерзостью, которой напичкал свой туннель Садыков».
Смерть Теслы беспокоила Бронкса куда как меньше, чем то, куда он забрел в беспамятстве и сколько прошел по лабиринту, следуя за призраками. Походив по кругу, он решил пройти немного вперед и вскоре оказался в тупике, исписанном иероглифами. Черный толстый шнурок, свисавший с вставленного в щель ключа-кулона, сразу бросился в глаза. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы сообразить: Корнилов там, за толстой стальной стеной. Но Бронкс еще не был готов поворачивать ключ в двери, ведущей в неизвестность.
Он размышлял: «Попытаться найти дорогу назад? Вернуться к банде Кроликова, которая без знаний и фокусов Теслы превратится в кучку безмозглых фанатов? Сдаться в плен дружкам Корнилова? Почему бы и нет? Я, конечно, наворотил кучу дел, но теперь у меня есть то, что можно отдать в обмен на амнистию. Да и рассказать этим, мать их так, корниловцам, я смогу немало. Так вперед или все-таки назад?»
Нерешительность Бронкса стала для него роковой. Он услышал за спиной топот сапог. Единственное, что толстяк успел сделать перед тем, как обернуться, так это спрятать ключ. С автоматами навскидку к нему приближались люди, в которых Бронкс сразу узнал приспешников Кроликова. Пророк тоже был с ними. Вся компания выглядела изрядно потрепанной. Некоторые были ранены и наспех перевязаны. Сам Кроликов тоже смотрелся не ахти: белый хитон порван в нескольких местах, волосы всклокочены, а глаза затянуты подозрительно мутной пеленой.
– Ты чё, укололся или обкурился? – дружеским тоном поинтересовался Бронкс. – Нашел время развлекаться. Дела у нас хуже некуда. «Калаши» бы опустили! Не видите, кто перед вами?
– Видим, – выступил вперед Кроликов. – Все видим. Ты убил Теслу? Зачем?
– Я? Не пори чушь, Серега! Корнилов, видать, постарался. А сам, сука, сбежал.
– Заткнись. Теперь уже все равно. Тесла убит. Корнилов сбежал. Как думаешь: зачем теперь мне нужен ты? Хорошенько поразмысли, Маратик, прежде чем отвечать. Ага. Усек. Взять его! И обыскать. На шее у Теслы был ключ в виде кулона.
– Не сметь трогать меня! – заревел Бронкс, отталкивая тянущиеся к нему руки. – Зачем слушаете этого козла?! Он всегда обманывал вас. Все, что он делал, было…
– Заткните ему пасть! – прошипел Кроликов. – Проклятый еретик! Из-за тебя провалена наша великая миссия! И теперь ты сам станешь искупительной жертвой!
У Бронкса отняли кулон, карту, скрутили, затолкали в рот кляп. Через минуту он стоял у стены, расписанной иероглифами, и горько жалел о том, что не осмелился повернуть ключ.
Кроликов с улыбкой повертел кулон Теслы в руках и надел себе на шею. Потом, вытянув руку, указал на Бронкса.
– Этот святотатец змеей вполз в наше братство, чтобы погубить его изнутри. Вы все видели – он украл талисман, равный по своей мощи Ковчегу Завета! Спрятал и надеялся скрыться! Но Господь видит все! Он не позволил Иуде предать Христа во второй раз! Ты заслужил смерть! Но мы помолимся за твою бессмертную душу!
Тут Кроликов сделал паузу, чтобы убедиться в том, что слова его произвели нужный эффект и все согласны с выдвинутыми обвинениями. Потом, уже без пафоса, тихо добавил:
– Расстрелять его.
Глава 16
Снова вместе
Томский указал на прислоненный к стене щит.
– Черт бы меня побрал. Это там.
– Может, и там, но я этой штуки не коснусь! – тихо произнес Телещагин. – Не знаю, что там и кто, но видеть этого не желаю. Кальман все сказал!
– Если бы мы делали все, что пожелаем, друг мой, – вздохнул Анатолий, приближаясь к щиту. – Хватит выстебываться. Помоги мне.
Общими усилиями они повернули щит наполовину. После этого Кальман с побелевшим лицом шлепнулся на пятую точку, нащупал фляжку и присосался к ней так, что оторвать его можно было только с помощью лебедки.
Томскому пришлось поворачивать щит до конца и прислонять его к стене уже в одиночку. Он многое повидал и думал, что не испугается, встретив даже самого дьявола, но вид привязанного к щиту Садыкова дал понять – кошмаров на его век еще хватит. Ноги бывшего властителя Рублевки были обрезаны до колен, руки – до локтей. Культи были зашиты с хирургической тщательностью. Только поэтому он еще не умер от потери крови. Две толстые веревки, продетые под мышки и пропущенные через отверстия в досках, удерживали мученика на щите. Лицо Садыкова блестело от пота, губы кривились в улыбке, а глаза были затуманены: потрудившиеся над ним гипносы вкололи пациенту лошадиную дозу наркоты. Одноразовые шприцы и осколки ампул валялись на полу.
– Вот так, Томский. Партия закончена. Я, признаться, не ожидал такого финала. Противник не стал ставить мне мат, а просто сбросил фигуры с шахматной доски.
– Почему они оставили тебя в живых?
– Кто поймет сумасшедшего? Нельзя разобраться в том, что творится в голове у Хмельницкого. Мозги у него закипели, а из ушей пошел пар. Он разрешил своим голым дружкам жрать мясо, и начали они, как видишь, с меня. Вот тебе и травоядные, мать их так… Боль возвращается, Томский. Посмотри на полке. Там, слева. В картонной коробке. Моя заначка. Сделай укол.
На этот раз Толик не стал торговаться. Мучиться Садыкову оставалось недолго, а то, что с ним сделали гипносы, закрывало все счета Рамзеса перед Богом и людьми.
