Запищала аптечка. Шею сковал ледяной воротник боевых инъекций. Сквозь спадающую с глаз пелену проступили строчки о резком повышении гормонов и токсичности окружавшей атмосферы. Замигали тревожной индикацией имплантаты анализаторов.
Стряхнув наваждение и очутившись в каюте, рядом с переминающимися с ноги на ногу десантниками, Немезис выкрикнул:
– Сержант! Полная герметизация! Токсины!
Переданный по всем частотам и виртканалам сигнал тревоги встряхнул строй, словно высоковольтный разряд. С резким лязгом захлопнулись забрала, вскинулись стволы и взвыли генераторы. Броня налилась нестерпимой зеленью энергетического поля биологической фильтрации, фасеточные сегменты обзорных щелей закраснели бликами, винтовки зарыскали по сторонам в поиске противника.
– Ой, а что это вы делаете? – подпрыгнув, девчонка оказалась под прицелом стволов, заглядывая в жерла винтовок, потрогала внутренний нагар. – …А там что-то светится.
Сорвавшись с места вместе с девчонкой, Немезис коротко взмахнул, и по каюте разлетелся звонкий шлепок. Получив пощечину, волосы на голове вздыбились фонтаном, и тело девчонки отлетело безвольным кулем.
– Сержант, уводите людей! – выдав команду, воин сразу же перешел на канал Данилова: – Полковник, мне нужна команда аналитиков, биоэксперты, а также кто-то от медиков и химиков!
– Принял!
– Составьте доклад на Ожерелье. Экипажи барж под арест, выставить охранение и ввести полный карантин по классу А-2!
После секундной паузы Данилов отозвался уже не так уверенно:
– Принял, адмирал, – спустя секунду с удивлением уточнил: – Я же правильно услышал, А-2?
– Данилов, у меня на борту незарегистрированная в единой базе человеческая особь с неизвестного судна. Члены экипажа провели в контакте с ней трое суток, и при этом зафиксированы симптомы неадекватного поведения. Если это не симптомы неизвестного заболевания, то что это может быть?
Глава 10
Коридоры крейсера гудели от шума транспортных каров и голосов. Спешно перебираясь и обживая пустой корабль, люди с интересом рассматривали еще залитые консервационной смазкой стены и удивлялись отсутствию экипажа. Но замечая блеск множества фиксаторов под потолком и характерные следы на полу от стальных ног ремонтных киборгов, сразу же скептически ухмылялись. Корабль был полностью автоматизирован, а сейчас возникла необходимость в специалистах, которых вывели из «стазиса» и заселяют эту коробку нужными кадрами. С интересом присматриваясь друг к другу, пассажиры расползались по свободным каютам для персонала, и, только успев бросить вещи, сразу же получали уведомление, согласно которому специалист должен приступить к исполнению своих обязанностей в ближайшее время.
Дальняя палуба корабля перекраивалась нещадно. Ползая по потолку и переборкам, ремонтные крабы воздвигали новые перекрытия. От старой планировки осталась одна каюта, вокруг которой уже устанавливались дополнительные консоли медицинских стендов. Произрастая цветными мотками щупалец, обволакивая куб каюты паутиной кабелей и различными сенсорами, стойки аппаратуры регистрировали, обрабатывали, давали анализ по всему: состав воздуха, температура помещения, вплоть до узора биоизлучений, ветвистыми волнами пульсирующего в такт биения сердца пленницы.
Непрерывно снимая тысячи показателей, исследовательское оборудование обрабатывало и выводило все данные на голопроекцию, за которой сосредоточенно следили лаборанты.
Двум группам людей, ревниво поглядывавших друг на друга, приходилось пользоваться одним и тем же объектом для изучений, и эта обстановка конкуренции не устраивала никого.
С хмурыми лицами и воспаленными глазами, люди в розовых балахонах с голограммами отдела вирусов глухо шептались. Попутно сверяясь с мерцающими плоскостями личных терминалов, что, вися на поясе, проецировали столбцы цифр и диаграмм на уровень груди, смотрели на трансляцию из камеры. Среди полумрака и голых стальных стен юный подросток увлеченно баловался с серебряной раковиной санузла. Включая и выключая термическое распыление, пленница жмурилась от короткой вспышки и удивленно наклоняла голову, прислушиваясь к журчанию водоворота, смывающего хлопья сажи. И судя по радостным вскрикам и довольным улыбкам, процесс каждый раз вызывал одну и ту же бурю восторга.
– Я не понимаю, что же все-таки тут было, – откинув световое перо, лысеющий толстячок сложил на груди пухлые руки и индюком развалился в кресле, – никаких следов. Если это заражение, то должна быть какая-то белковая структура! А у нас, кроме записей десантников и этого… адмирала, ничего нет.
– Ригель вы уже сдались? – холодно усмехнувшись, оппонентка презрительно поджала губы. – Я всегда говорила, что вам не хватает упорства.
– Лайма, как будто вы понимаете, в чем дело, – вернув ехидную шпильку главе медицинской группы, что в окружении чопорных ассистенток так же безрезультатно просматривала столбцы экспресс-анализов, Ригель воздел мутные глаза к небу, – вы мне лучше ответьте, почему не работает иммунная система? Никаких отмерших антител, как положено в таких случаях, как будто человек здоров, словно младенец…
Глаза высокой женщины, в висящем словно на вешалке комбинезоне, блеснули недобрым огнем. Под начавшийся спор ассистенты обоих отделов понимающе переглянулись и незаметно косились в ожидании словесной баталии с переходом на личности на дух не переносящих друг друга руководителей групп. Это было хоть каким-то развлечением в безвылазном торчании на адмиральском крейсере. Но ответа на вопрос о причинах немотивированного альтруизма экипажей барж и помутнение рассудка у пятерки десантников ни у одной группы не было.
– …Да вы вообще сумеете распознать простейшие соединения белков от полимерной структуры?! – стараясь удерживаться в рамках допустимых звуковых интонаций научной дискуссии, Лайма расстреляла толстяка сверкающим взглядом. – А здесь у нас явное вмешательство волнового характера. В лобных долях замечено истончение стенок сосудов омовения, работа участков осязания, как вы еще это объясните?
– Лаймочка, – зная, как реагирует оппонентка на снисходительный тон, Ригель вложил всю вежливость в ласковые интонации, с удовольствием наблюдая заострившиеся черты и без того лисьего лица профессора медицины Лаймы Свайкалис, – вы все сваливаете в одну пробирку. Это может быть последствие вируса, например, военная разработка середины двадцать первого века. Вспомнили? Клондамус! Он точно так же действовал на органы восприятия, перегружал мозг ложными водопадами ощущений, а в итоге – параноидальная шизофрения…
Отключившись от трансляции обстановки вокруг каюты пленницы, где дискуссия уже потеряла научную мысль и скатывалась к выяснению отношений, что уже надоела своей постоянностью и низкой результативностью, воин задумчиво осмотрел рубку управления.
Шли третьи сутки заточения найденыша, а исследования так и не сдвинулись с мёртвой точки.
Конечно, много времени потеряли на подготовке. Пока установили оборудование, пока пробудили персонал, пока усилили камеру заточения пленницы.
