– Адмирал, – усталый голос Ригеля проскрипел телегой, готовой развалиться от непосильной ноши, – должен вам признаться – мы в тупике.
Лайма подошла беззвучной тенью и, скрестив руки на груди, хмуро добавила:
– Мы так и не нашли объяснения природе шрамов и такому ультраметаболизму организма.
– У меня есть дополнительная информация.
Стальная лягушка универсального шнура со шлепком присосалась к разъему главного проектора, и аппарат воспроизвел запись увиденного на борту пиратского крейсера. Спустя десять минут неподвижного оцепенения в зал стянулись все лаборанты.
– Это же, это же… – потрясенная Лайма уже смотрела кадры вскрытия, бегала взглядом между картинкой и таблицами экспресс-анализов, проведенных пиратскими коллегами, – это же совсем другая форма жизни. Это братья по разуму!
Истеричный вскрик разнесся по притихшему холлу эффектом разорвавшейся бомбы. Тут же закипели споры и жаркие дебаты.
Только Ригель и Немезис не разделяли общего ликования. Продолжая хмуро смотреть на проекцию, лысеющий толстячок напряженно терзал взглядом проекцию, а когда возник кадр с человеческим криком ярости, Ригель яростно хлопнул кулаком в раскрытую ладонь.
– А вот теперь все встало на свои места.
Когда из туши стальными клещами доставали голого человека, бьющегося в судорогах от рвущихся пуповин, присасывавшихся к спине и телу, Лайма покачала головой.
– Варвары. Хотя чего можно ожидать от диких кочевников…
– Если вы не заметили, то эти твари угробили половину их флота. – Глаза Ригеля блеснули недобрым огнем, а стиснутые кулаки побелели. – А вы уже готовы едва не с цветами встречать чужаков. Добро пожаловать, гости дорогие… Какие братья, Лайма, проснитесь! Это враждебная форма разума по отношению к человеку!
– Чушь… – отмахнулась Лайма, нервно закружив вокруг проекции. – И еще раз чушь. Это первый контакт. И скорее всего, просто недоразумение. Это же наши братья! Они такие же, как мы! Просто развивались, как биоцивилизация! И добились потрясающих успехов! При таком уровне биотехнологий они могут жить везде. Эх, жаль, что у нас нет возможности ближе познакомиться с живым представителем…
Пристально рассматривая проекцию с пленницей, воин сказал:
– Уже есть. Через сутки прибудет корабль, подготовьте камеру для второго объекта. Есть новости по гостье?
– Интересные закономерности, – воодушевленно начала Лайма, – отказывается от пищи с белковыми примесями искусственного происхождения. Признает только натуральную пищу, и при этом нездоровая реакция на неодушевленные, то есть металлические, пластиковые и полимерные соединения. А после происшествия с лежаком вообще отказывается сходить с циновки из натуральных волокон, даже отказалась от пластикового покрывала.
Обнаженная фигурка жалась в углу. Обхватив ноги руками, девчонка уткнулась лицом в коленки, затравленно оглядывая углы, словно в них прячутся кошмары, готовые накинуться и растерзать.
– И еще, – Лайма не могла остановиться, с жаром комментируя наблюдения, блеском глаз пугала даже своих лаборанток, сторонившихся руководителя, слишком уж близко погрузившуюся в работу с пленницей. – Она не спит. Да, да… Вообще ни разу не уснула. Мозг работает, как у дельфинов, одно полушарие бодрствует, второе отдыхает. Я проводила тесты на умственное развитие и получила поразительные результаты. Скорость мышления просто потрясающая. Любой лабиринт, головоломки проходит просто в секунды, а скорость усвоения информации поражает воображение.
– Что и отразилось на строении мозга, – вмешался Ригель, не разделявший воодушевления коллеги, – она такой же человек, если сравнить макаку и гориллу. Кстати, последняя аналогия не в нашу пользу. В отличие от нас, ей доступны более восьмидесяти процентов мозга. Стенки клеток истощены до предела, что едва справляется с удержанием протоплазмы, а нейронные связи такие прочные, что услышав или увидев хоть что-нибудь, она не забудет это, даже если бить кувалдой по голове.
– Разве не чудо!? Они помогут нам победить болезни! Прощай, старческий маразм, это же вечная молодость!
В зале воцарилась тишина. Оглядывая всех горящим взором неземной радости, Лайма натыкалась на хмурые лица, отводившие взгляды в сторону. А Ригель заключил:
– Но какой ценой? Лайма, очнитесь! Мы еще ничего не знаем, кто они и что им нужно. И вообще, откуда они взялись, а вы уже распростерли объятия…
– Из-за таких, как вы, Ригель, и начинаются все конфликты и войны. Вы ни во что не верите, во всем видите угрозу… Это первые признаки шизофренического синдрома.
– Это естественное опасение! А вот…
Дискуссия перешла на личности и потеряла для Немезиса всякую ценность. Оставив профессоров выяснять отношения, он поднялся в рубку штурмовика и слился с крейсером в единую систему.
Космос заиграл всеми цветами спектра. Ощущение слияния взорвалось водопадом раздражителей от текстов и столбцов информации. Эта телеметрия мешала естественным ощущениям. Сейчас он просто чувствовал биение каждого генератора, как свое сердце.
Он был един. Огромные туши транспортов были телом, крейсера были руками, а истребители острыми когтями. Он стал живым организмом с неодушевленными конечностями, способными перенестись в любую точку пространства и защититься от любых неприятностей.
– Адмирал, разрешите доложить… – прозвучал голос Данилова, но образ воплотился не в привычную проекцию со снегом помех, а ожил в памяти образом первого впечатления. Без глазных протезов, четкий и полный жизни Данилов выглядел строго и четко рапортовал о готовности каравана к старту, – …таким образом, готовность к проколу в течение пятнадцати минут.
– Хорошие новости. Ждем.
– Не понял.
– Ждем торговый корвет с Темени. Обеспечьте встречу и безопасность при стыковке по коду два «а» дробь шесть.
– Кажется, это значит… повышенная биологическая угроза? Не понимаю…
Окинув Данилова внимательным взглядом, воину показалось, что все полковник понимает и многое знает, но продолжает разыгрывать туповатого, но исполнительного заместителя.
– Груз с образцом чужеродной ксеноформы. За безопасность разгрузки отвечаете головой.
Глава 22
Сияние далеких звезд искажалось густотой туманностей астероидных поясов. Мелкая пыль сгущалась вокруг крупных обломков, плотной завесой поглощая далекий свет, и наливалась темной зеленью основного состава – распыленной крошки мезонита. И чем сочнее сгусток, тем больше в нем была плотность вещества.
Чем больше сгустков в системе, тем больше вероятность богатых залежей, которые так стараются обнаружить разведывательные экспедиции. Ведь именно избыточное самообеспечение колонии определяет русло дальнейшей космической экспансии человечества.
Блистая бриллиантом на закручивающихся спиралью рукавах туманностей мезонита, единственная кислородная планета системы была оценена дальней разведкой в девяносто восемь процентов от эталона. И была названа Пандорой.
