Армянин встал за стойку, оперся на нее, положив щеку на ладонь.
– Нам жилье, как и договаривались, – протарахтел Кагор.
– Пить? Есть?
– Есть! – Тайсон улыбнулся в первый раз за все время, демонстрируя два золотых верхних зуба.
– Как обычно? – без энтузиазма уточнил армянин.
– Ага, – закивал Тайсон, хозяин бара перевел взгляд на Лексуса.
– А тебе чего?
– У меня все с собой, спасибо.
Армянин пустил по моноброви волну – его, видимо, удивило «спасибо».
– Идем в спальню, вещи оставим, – распорядился Кагор. – Потом поужинаем, и спать. Лексус, ты посидишь в комнате или пойдешь с нами?
Лучше, конечно, в сырости под землей помедитировать на свечку и покаяться в грехах перед смертью, чем лицезреть перекошенные морды головорезов, но правильнее изучить врага, его сильные и слабые стороны, потому Лексус изъявил желание не отбиваться от коллектива.
По деревянной лестнице спустились в бункер, разделенный на две части – одну общую, куда пускали всех желающих, если вдруг случится выброс, и вторую, разделенную на спальни с кроватями, шкафами и тумбочками. Правда, с электричеством в Зоне было туговато, и приходилось жечь свечи или, как идущий впереди Тайсон, светить перед собой фонариком.
Тайсон отпер крайнюю слева дверь, прислонил рюкзак к стене, осветил помещение: прямоугольник пять на восемь, четыре кровати у стен. Лексус прошагал к дальней справа, сел, расстегнул рюкзак и спросил:
– Мужики, вы к спиртному как? С тобой, Кагор, все понятно, – Лексус вытащил бутылку. – У меня есть белый крымский, девяносто четвертого года урожая, и красный трехлетней выдержки. Тайсон, ты что пьешь?
Кагор стоял за спиной Тайсона с фонариком, и его лица было не разглядеть.
– Пью, но не пьянею, – ответил Тайсон.
– Мне все равно, пьянеешь или нет. Будешь?
– Буду.
– Ну вот и отлично. Кагор белый или красный?
– Красный, – сказал Кагор.
Лексус взял бутылку текилы и вина, банку красной икры, встал с кровати.
– Идем или прямо тут употребим? Хозяин как, пускает со своим?
– Пускает.
* * *
Кагор, несмотря на диковатую внешность, оказался довольно общительным, из Тайсона удалось вытащить слов десять, он пил молча, ел громко и много. Главным в дуэте был, конечно же, Кагор. Не прошло и десяти минут, как он охотно включился в беседу и втянул армянина по прозвищу Арак.
Поддерживая разговор, Лексус вспоминал «Алису в зазеркалье», когда ее знакомили с пудингом, он очень надеялся, что Кагор не сможет его, то есть пудинг, есть после такого веселого застолья. Он мог разговорить и расслабить кого угодно, но не понимал, что творится в головах таких людей, как Кагор, свойственно ли им хоть что-то человеческое, например, сочувствие к жертве, или они способны отключать человечность, когда речь заходит о деньгах. Сейчас они мило беседуют за рюмкой чая, но, когда придет час, Кагор без раздумий пустит Лексусу пулю в лоб.
Бутылка текилы подошла к концу, но Тайсон и правда не опьянел, в отличие от Арака, готового завалиться лицом в салат, и словоохотливого Кагора. Лексус тарабанил пальцами по столу и пытался разговорить молчаливого Тайсона, прощупать его интеллект и понять, способен ли он быстро соображать или делает это так же медленно, как говорит, но бывший боксер лишь жевал губами и, похоже, зверел.
В конце концов Лексус оставил попытки и отправился спать – Тайсон увязался следом. Таки соображает! Кагор нехотя последовал за подельником.
– Во сколько завтра… то есть, сегодня придет Мулат? – спросил Лексус.
– В шесть, – буркнул Тайсон.
– Спать нам осталось пять часов, с чем я нас и поздравляю! – сказал Лексус, спускаясь вслед за Тайсоном, подождал, пока откроют дверь, и завалился на постель прямо в одежде, завел руки за голову и демонстративно закрыл глаза. Голова приятно кружилась, алкоголь приглушал тревогу и превращал отчаянье в дурное предчувствие. Скоро придет убийца, обещанный Зоной – будущее предопределено, сопротивление бесполезно. У червяка на крючке два пути: он или издохнет, или его съест рыба. То есть, издохнет он в любом случае, вопрос в том, как.
Жалобно скрипнула кровать, принимающая Тайсона. Кагор еще возился, шуршал пакетами.
– Эй, Лексус? – позвал он, пришлось храпнуть – пусть думает, что сморило после выпитого.
Похоже, поверил, заворочался, и донесся его могучий храп. Тайсон либо не храпел, либо бодрствовал. Проверять Лексус не стал, он пытался убедить себя, что нужно поспать, но сон не шел. Даже когда усталость сделала свое дело, ему снились хищные твари, подстерегающие его везде, куда бы он не шел, и подчинялись они Маше.
Проснулся от того, что скрипнула дверь, свет мазнул по глазам и просочился даже под сомкнутые веки. Лексус напрягся и сделал вид, что спит. А вот Тайсон, скорее всего, стерег его всю ночь. Уж слишком бодрым был у него голос.
– Привет, – прошептал Мулат.
– Принес?
– Да. Спит?
– Хрен знает. Может, уже и нет.
Мулат подошел к кровати Лексуса, наклонился так низко, что он почувствовал его дыхание и запах примятой утренней травы. Дернулся для убедительности. Мулат отошел, захлопал в ладоши и крикнул:
– Подъем!
Пришлось открывать глаза, подниматься. Как Лексус ни старался, в темноте не получалось рассмотреть лицо Мулата – размытое темное пятно, и все. Волосы вроде коротко стриженные. Наконец Тайсон зажег огромный, как он сам, фонарь, прицепил его на потолок, и Лексус выдохнул с облегчением: узколицый длинноволосый волоокий Мулат, похожий на цыгана, не имел ничего общего с человеком из видения.
Раскосые глаза остановились на Лексусе, и ничего хорошего он там не прочел.
– Меня зовут Мулат, – представился он, блеснул ослепительно-белыми зубами.
– Очень приятно, – буркнул Лексус, покосился на Кагора, ворочающегося и стонущего – его мучил похмельный синдром. – Неплохо бы сделать ревизию имеющегося перед тем, как выдвигаться.
Или ему показалось, или с приходом Мулата воздух начал звенеть от напряжения.
– Да, ты прав, – кивнул тот. – Что у тебя?
Глаза у него были цепкие, как крючья. Лексус предположил, что в этой троице он главный, потому что все сразу пришло в движение: Тайсон принялся растягиваться, похрустывая сочленениями, угрюмый Кагор смолк, склонился над рюкзаком.
Шестое чувство предупреждало Лексуса об опасности, и он старался не поворачиваться к Мулату спиной, поглядывал по сторонам, но все вели себя естественно. Что они могут с ним сделать сейчас? Ничего. Так что опасаться нечего – просто разгулялась паранойя.
– У него рюкзак весит килограммов сто, – пожаловался Кагор. – Кто все это понесет?
