Лексус тоже осмотрелся – интересно все-таки. Мир окутывал привычный белый туман, неподалеку проступали огромные сосновые стволы, а дальше картина смазывалась. Ни гор тебе, ни холмов, ни солнца. Ориентиром может служить разве что огромный дуб в пяти метрах правее кокона. Лексус не стал спрашивать, какой дорогой они будут возвращаться, и смогут ли найти путь назад. Достал компас из кармана разгрузки. Стрелка колебалась и не хотела останавливаться – чего-то подобного он и ожидал, а вот Мулата этот факт расстроил, он сжал челюсти, вскинул голову, силясь разглядеть солнце в тумане.
– Часы… всё, – прогудел Тайсон, закатавший рукав куртки.
– Геомагнитная пространственно-временная аномалия, – отчеканил Мулат. – Время тут течет иначе. Быстрее или медленнее, я не знаю, и не знаю, какое сейчас время суток. Нам нужно к скалам, следующий портал там. Написано, что двигаться нужно в сторону дуба, но к нему не приближаться, он ядовит, – Мулат потер лоб.
– Пойти-то мы пойдем, – вслух подумал Лексус. – Но при плохой видимости сложно придерживаться маршрута, мы не заметим, как начнем забирать влево или вправо. Можем и назад вернуться. Правильнее ждать, когда туман рассеется. Скалы далеко?
– Около трех километров. Аномалии тут встречаются, мутанты тоже. Какие, не написано.
Мулат послюнил палец и поднял его, но вскоре разочарованно покачал головой.
– Ветра нет.
– И хорошо, потому что он меняет направления, ему нельзя верить.
Из-за плохой видимости далеко гайку кидать не получалось. Все время казалось, что кто-то прячется в белом мареве, как пряталась личинка крылана. Воздух был плотным, в нем вязли звуки, и невозможно было определить расстояние до их источников. Вдалеке что-то зашелестело, как если бы пролетела крупная сова, скрипнули ветки деревьев, и на некоторое время воцарилась тишина, лишь под ногами ветки хрустели громко, на весь лес.
Лексус подумал, что если есть скалы, то должно быть и эхо, достаточно крикнуть и понять, откуда возвращается звук, но не стал озвучивать догадку – пусть Мулат помучается, попетляет. Чем дольше он бродит по Зоне, тем больше вероятность, что его сожрут.
Чтобы не отклоняться от маршрута, шли по прямой от ствола к стволу. Лес тут был каким-то потусторонним, зачарованным, с вывернутыми на поверхность скрученными корнями. Казалось, что сосны вот-вот вздрогнут, вытащат корни и поползут на более благодатную землю. Вскоре к шелесту одежды и хрусту опавшей хвои примешался еще один звук, похожий на далекий звон колокольчика или журчание ручья. Шли к звуку, и он постепенно преображался, становясь похожим на пение церковного хора.
В прошлый раз детский смех обернулся нападением мимикрера, что будет на этот раз? Сомнений не оставалось – где-то впереди пела женщина, слов было не разобрать, она просто тянула мелодию, но тембр ее голоса завораживал, убаюкивал, рассеивал тревоги.
Представлялась славянская красавица в цветном сарафане, с длинными русыми косами. Хотя было ясно, что Зона враждебна человеку, нет тут никаких красавиц, и нужно стрелять во все что движется.
– Что за… эээ, – не выдержал Тайсон, водя стволом автомата из стороны в сторону.
– Без понятия, – честно ответил Мулат.
– А мне нравится, как поет, – с улыбкой съязвил Лексус. – Второе сопрано, очень приятный тембр голоса.
Мулат не выдержал, посмотрел фирменным уничтожающим взглядом, но Лексус привык к нему, не стушевался и продолжил улыбаться.
– У нас на эстраде мало красивых голосов. Или вы не согласны?
Тайсон плюнул под ноги. Мулат не торопился, бросал перед собой гайки и, прежде чем идти, всматривался в каждый выплывающий из тумана сосновый ствол. Голос звучал неподалеку, теперь стало ясно, что слов у песни нет, и это не «ла-ла-ла» или «тра-та-та», а скорей «оумм». Очень хотелось посмотреть на существо, способное так красиво петь. Если это не женщина, то наверняка птица.
Странно, но голос больше не приближался, но и не отдалялся, будто бы существо шло в ту же сторону, к скалам. Если поначалу пение тревожило Мулата и Тайсона, то теперь они привыкли к нему и уже не вздрагивали от каждого подозрительного шороха, не вскидывали стволы, их движения стали плавными и расслабленными…
Точно! Существо убаюкивает, притупляет осторожность. Догадки рвались на выход, но Лексус молчал, мысленно потирал руки, глядя, каким плавным сделался Мулат впереди. Лексус обернулся: шагающий сзади Тайсон тоже имел пришибленный вид.
Лексусу и самому хотелось раствориться в голосе и плыть по волнам спокойствия, но он не давал себе расслабиться, заставлял себя думать о том, почему на других пение действует, а на него – нет. Наверное, все дело в ай-кью. Тайсон самый тупой, его первого и накрыло. Мулат просто сволочь, коэффициент интеллекта у него максимум сто двадцать, у Лексуса же – сто тридцать пять. Почти два часа на тесты потратил и не разочаровался.
Теперь главное все время себя пинать. Мулат так ошалел, что даже забывал бросать перед собой гайки, и Лексус молился, чтобы впереди попалась аномалия, тогда он быстренько расправится с Тайсоном и освободится… Или не сможет? Насколько он помнил, арт «хозяин» работает до тех пор, пока жив человек, которому он подчинился. Или нет? Всего не запомнишь.
К сожалению, аномалий на пути не было, мутантов тоже. Лексус чувствовал себя ёжиком в тумане и все время ждал, что кто-то выпрыгнет, как личинка крылана, и утащит в неизвестность.
Очередной темный силуэт, выплывающий из мглы, Лексус принял за огромную сосну, но вскоре стало ясно, что это кусок черной скалы. Мулат сломанным роботом остановился, чуть ли не упершись головой в камень. Тайсон склонил голову набок и открыл рот, как слабоумный.
На минуту стихший голос зазвучал совсем близко. Казалось, он проникал в голову, звенел там, расплывался по телу, заставляя каждую клетку ликовать, жаждать радости и света. Недостаточно луны, недостаточно солнца, голос – и есть свет, он дает радость, освобождает… Лексус улыбнулся и уже собрался насладиться ощущением, как заметил движение слева у скалы и прицелился в сероватую муть.
«Давайте, мутанты, идите сюда. Тут много вкусной еды».
Колыхнулся туман, будто кто-то взмахнул белым рукавом. Или крылом? Мелькнуло бледное лицо с яркими губами, две русые косы. Подол сарафана, расшитого синими цветами и птицами. Девушка была именно такой, какой Лексус ее представлял. Она смотрела не на Мулата и не на Тайсона – на Лексуса. Приоткрыла рот, лизнула губы и снова запела.
Звук завибрировал внутри, Лексус почувствовал, что теряет разум, и сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони, и боль отрезвила его. Значит, они разумны, понимают, что нужно в первую очередь нейтрализовать непокорного, обладают даром внушения… до чего же трудно сопротивляться чужой воле!
Если программа Мулата, которую Лексусу навязывал «хозяин», напоминала железные пальцы, сжимающие горло, то внушение неведомой твари – глину, которой можно придавать форму.
