Они стояли напротив, и Пчелка не спешила освобождать руку. Наконец решилась, шагнула назад, завела руку за спину и вскинула голову:
– Можно я сама решу, что мне делать и кому возвращать долги?
Она выдержала взгляд, улыбнулась.
– Идем на склад. Мы и так много времени потеряли.
* * *
Хотя говорят, что лучше не изменять оружию, к которому привык, Кай выбрал себе «Грозу» с подствольником, как у Лексуса. Запас артефактов и правда был скудным, Кай взял несколько «транков» – простеньких артов, снижающих влияние на психику, но не рассеивающих внимание и не притупляющих реакцию. Остальное у него было.
Поездка к пятому КПП заняла десять минут. Перед «мерседесом» с тонированными стеклами огромные стальные ворота разъехались в стороны с диким скрежетом, словно ломались кости великана. Водитель предъявил пропуск вояке, тот махнул – проезжайте.
Лексус и Кай сидели в будке напротив друг друга, Пчелка – рядом с водителем. Кай выглянул из кабины. Машина отъехала в сторону, и к ней танцующей походкой направился черноволосый мужчина с небольшим вытянутым рюкзаком, в разгрузке и с АК, перекинутым через плечо, помахал Пчелке, поздоровался с водителем.
– Выходим, – скомандовала Пчелка, спрыгнула на землю.
Лексус повязал бандану и последовал за Пчелкой, воровато огляделся, будто бы опасался слежки. Вновь прибывший протянул руку:
– Никита.
Сперва представился Лексус, потом вылез Кай, смерил взглядом попутчика: среднего роста, тонкий в кости, взгляд подвижный, цепкий. В этом человеке чувствовалась энергия, запертая за семью замками. Пчелка осмотрела небольшой отряд, на Кае остановила взгляд чуть дольше, потупилась и скомандовала:
– В путь. Ник, тебе задача ясна?
Он приподнял уголок рта и ответил:
– Занять позицию в Диспансере и ждать команды. Стрелять во всех, кроме человека с фотографии, которую ты мне дала, – он вынул снимок из нагрудного кармана.
Волошинов вид имел болезненный: узкое лицо с острым, каким-то женским подбородком, карие глаза под нависшими бровями, щетка черных усов, стрижка удлиненная, под горшок. Лексус смотрел на него виновато, хмурился.
– Я первая, за мной Кай, потом – Лексус, Ник замыкает, – распорядилась Пчелка тоном, не терпящим возражений.
* * *
За чертой Периметра Кай почувствовал себя спокойнее. Идти по первому кругу Зоны сработанной группой одно удовольствие: аномалии тут простые, мутанты тоже, нападают в основном на одиночек. Гибли тут новички, те, кто потерял осторожность, и сталкеры, которые не успели добежать до бункера во время выброса. Ценными артефактами тоже не разживешься, потому желающим заработать приходилось рисковать во втором круге.
Когда до психоневрологического диспансера остался километр с небольшим, Пчелка вскинула руку, и все остановились.
– Мы не знаем, что нас там ждет, потому лучше поостеречься. Я и Ник пойдем туда сами, Кай и Лексус, вы будете здесь.
Кай еще раз отметил, что Пчелка не хочет рисковать его жизнью, и ему показалось это глупостью:
– Согласен, если враг уже там, Лексуса могут узнать, и тогда нас всех перестреляют, но меня-то они не знают…
– У тебя есть «невидимка», – напомнил Лексус. – Я могу ею воспользоваться и пойти с вами. Изобразим не очень опытных сталкеров, ищущих артефакты… Давайте так. Кого из нас хорошо знают в Зоне? Кая и Пчелку. Вы будете идти впереди и комментировать все, что увидите, типа, учить нас, оболтусов.
Кай вытащил из рюкзака контейнер:
– Тогда уж лучше не «невидимку», а «маску» – тебя будут видеть, но не узнают. Только дольше получаса ее не носи – становится дурно. Держи контейнер, она в нижнем отделении.
Отказываться Лексус не стал, пристегнул контейнер к поясу.
По едва заметной тропинке вышли к накренившемуся указателю, где ржавчина съела надпись, и можно было прочесть только последние буквы слов: «нсер» и «еский». Асфальт на дороге растрескался, в щелях проросла трава и молодые сосны, еще десяток лет, и дорогу покроет слой хвои и наносов, корни деревьев подымут покрытие, и ходить по ней будет невозможно.
Дорога убегала на восток, гигантские сосны смыкали над ней ветви, образуя темный коридор. На ум приходили мысли о бренности бытия, конце света и восставших мертвецах. Словоохотливый Лексус напрягся, подобрался и за весь путь не проронил ни слова, как подменили человека. Пчелка вела себя как закаленный боец: ни слова лишнего, ни движения, ничего личного, только дело. Никита привык работать с ней в паре, ловил каждый ее жест. Он сдерживал буйную энергию, но она все равно вырывалась, и он передвигался на цыпочках, танцуя.
Впереди стаей светляков порхали оранжевые искры, то взлетали, то оседали, танцуя. Сталкивались, и по воздуху разбегались радужные круги. Кай завороженно смотрел на аномалию. В солнечную погоду ее можно было бы и не заметить. Бросать гайку в аномалию Пчелка не стала, свернула с дороги, все последовали за ней.
Бетонные плиты забора, ограждавшего психдиспансер, выстояли через одну, проволока порвалась и высовывала из-под плит ржавые жала. Территория Диспансера заросла настолько, что за буйными кустами сирени и вишен было не разглядеть зданий. «Оно нам и на руку», – подумал Кай. Пчелка достала из рюкзака гарнитуру, отдала Нику наушники и рацию, тот спрятал их в карман разгрузки.
– Идем все вместе, – шепотом повторила Пчелка. – Лексус, активируй «маску». Мы с Каем вас учим, вы подыгрываете. Хотя мне больше по душе план, который я предложила раньше.
У Лексуса были свои соображения на этот счет:
– Есть еще вариант. Кто-то один использует «невидимку» и исследует местность, – он запрокинул голову, глядя на неприветливое небо, где между облаков проглядывала синева. – Но у нее один недостаток: если выглянет солнце, появится тень, это раз, два, от нее туго работает соображалка, и в глазах двоится.
– Не подходит, – резюмировал Кай и переступил через колючую проволоку, лежащую на упавшей плите, бросил вперед гайку. – Идем все вместе.
Через сирень пришлось продираться, идущий первым Кай даже умудрился порвать куртку. Спиной вперед он вывалился на асфальтированный двор. Повернулся к длинному пятиэтажному зданию с железной дверью и решетками на окнах и ощутил себя маленьким, жалким, беспомощным.
Серое здание было не больше стандартной хрущевки, но непонятным образом нависало, давило, от него веяло смертью. Оно словно заглядывало в душу десятками черных окон-глаз, чтобы выпить ее досуха.
Инстинкт самосохранения толкал назад, разум напоминал, что здесь стационарная пси-аномалия, которая гонит прочь, внушает, что здесь опасно, и к ощущениям придется привыкать. Плохо только, что не будет слышен голос интуиции.
Из зарослей спиной вперед вышла Пчелка, втянула голову в плечи, оглядываясь. Бодрым голосом Кай сказал:
