– Вы правы, Иосиф Виссарионович, – печально согласился господин Густавссон. – Если то, о чем вы сейчас говорите, и в самом деле произойдет, то убытки не только компании «БраНобель», но и других наших коллег-конкурентов будут просто чудовищными.
И самое главное, Россия вынуждена будет закупать нефть и нефтепродукты за границей. А это дорого и опасно. Дорого, потому что зарубежные нефтепромышленники, не испытывая к России никаких добрых чувств, тут же попытаются взвинтить цены. А опасно… Всем известно, что покупать что-либо очень нужное за рубежом – это чревато зависимостью покупателя от продавца. Если же между ними возникнут, ну, скажем так, недоразумения, то страна-поставщик может под каким-либо надуманным предлогом перестать поставлять нефть стране-покупателю. Сейчас, когда у Российской империи появились серьезные противники в лице Англии и некоторых других европейских стран, это, как я уже сказал, грозит России большими неприятностями.
И именно поэтому, господа, мы сейчас с вами находимся на положении зверей, вместе спасающихся от лесного пожара. Так что мы просто обязаны помогать друг другу…
А пока, – Юхан Густавссон, видимо, пожелал закончить этот тяжелый для него разговор, – я хочу предложить вам выпить хорошего кофе, который мне привезли из Бразилии. Говорят, что он считается лучшим в мире. Мой слуга сейчас его заварит…
13 июля (30 июня) 1904 года, полдень.
Английский канал,
15 миль западнее города Кале (Франция)
Объединенная эскадра адмирала Ларионова, выстроившись в походный ордер, шла на северо-восток. Порывистый западный ветер срывал с труб германских крейсеров и двух русских броненосцев густые шапки угольного дыма, относя их в сторону французского берега. Впереди шел авангард, состоящий из «Ярослава Мудрого», «Винеты» и «Ганзы». За ними двигалась, выстроившись в четыре колонны, основная часть эскадры. В первой, ближней к британскому берегу, шли: «Ретвизан», «Москва», «Адмирал Ушаков», «Североморск». Во второй – все четыре БДК: «Калининград», «Александр Шабалин», «Новочеркасск», «Саратов». В третьей – плавгоспиталь, аварийно-спасательные буксиры и танкеры. В четвертой – «Цесаревич», «Кайзерин Августа», «Адмирал Кузнецов» и транспорт «Колхида». И завершал походный порядок арьергард, составленный из «Сметливого», «Виктории Луизы» и «Фреи».
Радары ощупывали воздух и море, в небе барражировали самолеты-разведчики и вертолеты, не оставляя вероятному противнику ни единого шанса незаметно подобраться к эскадре. Инверсионные следы высотных разведчиков с самого утра чертили небо не только над Ла-Маншем и Северным морем, но и над Южной Англией с Лондоном, севером Франции с Руаном, Амьеном и Парижем, Бельгией и Голландией.
План похода в обход Ирландии был похерен и забыт, и теперь, экономя топливо и время, русские и германские корабли шли в Северное море напрямую – торными морскими дорогами. А прямо перед ними, по обоим берегам пролива Па-де-Кале, катилась удушающая волна паники.
Обычно оживленный Пролив перед их приходом словно вымер – ни одного встречного или попутного торгового парохода. Даже каботажная мелочь, работающая на линии Кале – Дувр, предпочла задержаться в портах, чтобы пропустить катящийся мимо девятый вал русско-германского корабельного соединения.
Французы при этом сидели тихо. Ведь в тех условиях, когда русский «паровой каток» больше не прикрывал их от свирепых германских гренадер, в воздухе снова замаячила мрачная тень Седана. Одна лишь провокация, и император Вильгельм, под одобрительный кивок из Петербурга спустит с цепи всех своих боевых псов, которые, направляемые начальником Генерального штаба генералом Альфредом фон Шлиффеном, снова начнут марш на Париж. В головы французов потихоньку закрадывалась мысль: бог с ним – с реваншем за Седан, с Эльзасом и Лотарингией. Может быть, вместо этого лучше присоединиться к Континентальному Альянсу, заняв в нем почетное третье место?
На другом берегу Пролива царили несколько иные настроения. Впервые со времен Великой Армады Британские острова почувствовали себя уязвимыми и беззащитными. Три сотни лет, прошедших с момента завершения «войны королевы Лиззи», британский флот постоянно набирал мощь, постепенно становясь доминирующей силой на всех морях. Апогея британское морское могущество достигло во времена королевы Виктории, когда после блестящих побед адмирала Нельсона была уничтожена даже, казалось, малейшая возможность какой-либо другой державы поколебать несокрушимую мощь британского флота.
И вот, после разгрома Японии и позора Формозы, все это рухнуло почти что одномоментно. Удушение Японии в тисках блокады многими в Лондоне было воспринято как генеральная репетиция перед войной Альянса с Британией, тем более что попытка создать свой военный блок у британских политиков с треском провалилась. И опять из-за этих проклятых русских, которые не захотели быть французским приданым в англо-французском «Сердечном согласии».
Грубые и неуклюжие действия британской разведки и дипломатии привели к прямо противоположному результату. И теперь «Империя, над которой никогда не заходит солнце», оказалась один на один перед усиленным пришельцами из будущего русско-германским союзом, и при мечущейся в панике Франции. Как говорили старики римляне: Vae Victis – «Горе побежденным»! И хотя Британская империя еще не была побеждена, но над ней уже навис призрак возможной катастрофы. Упоение собственной морской мощью сменилось приступом безудержной паники. И только несколько человек в Букингемском дворце и Адмиралтействе понимали, что время для последнего третьего звонка пока что еще не пришло.
И вот, когда по всей стране, словно чума, расползался страх, от причала в Дувре отошла королевская яхта «Александра», которая, отчаянно коптя небо двумя своими трубами, взяла курс на Канал, навстречу объединенной русско-германской эскадре. Настроение у находящегося на ее борту короля Эдуарда VII было мрачным, как у тяжелобольного, который гадал – то ли его выздоровевшего с улыбками встретят при выходе из больницы, то ли вынесут в глазетовом гробу под безутешное рыдание родных и близких. Как говорили современники, его величество опасался смерти несколько больше, чем это приличествует джентльмену, и тем труднее ему было преодолеть свой страх.
Примерно в том же состоянии духа находилась и его супруга, королева Александра, в честь которой и была названа яхта. Королева приходилась старшей сестрой вдовствующей императрице Марии Федоровне, и, по официальной версии, королевская чета собиралась навестить великую княгиню Ольгу Александровну, приходящуюся им родной племянницей.
Короля и королеву сопровождала незамужняя средняя дочь Виктория, тридцати шести лет от роду. Покойный император Николай II в юности был влюблен в свою британскую кузину и был восхищен ее серьезностью, основательностью и далеко не женским умом. Случись оказаться Виктории на русском троне вместо Алисы, то вся дальнейшая мировая история могла свернуть на иной путь. Но, к сожалению, их брак был абсолютно невозможен в силу их близкого родства.
Два миноносца британского флота в качестве почетного эскорта сопровождали королевскую яхту. Но как только на горизонте замаячили дымы эскадры адмирала Ларионова, они тут же повернули назад, повинуясь приказу адмирала Фишера. Дальше его королевское величество должен был следовать на своей яхте сам и только сам. Порывистый западный ветер относил дым, выброшенный трубами яхты, прямо по курсу и чуть в сторону, отчего казалось, что на яхту нахлобучили большую медвежью шапку, подобную тем, что носят королевские гвардейцы, стоящие на карауле у Букингемского дворца.
