Когда королеву Александру уложили на койку в каюте великой княгини Ольги, принцесса Виктория испытала очередной шок. Стены каюты были увешаны неплохими карандашными эскизами, явно сделанными руками хозяйки, и великолепными цветными фотографиями. И эскизы, и фотографии по большей части изображали море во всех его видах и вариациях. Но присутствовали там и портретные изображения. Чаще всего на портретах был изображен полковник Бережной. Принцесса отметила, что и на рисунках, и на фотографиях у него нигде не было того сурового выражения лица, подобного тому, какое у него было сегодня во время обеда. На рисунках и фотографиях Ольги он выглядел нормальным мужчиной, иногда веселым и улыбающимся, иногда грустным и задумчивым. Но всегда живым человеком, а не человекоподобным автоматом.
Были здесь и изображения адмирала Ларионова, сделанные, в отличие от портретов полковника Бережного, не с чувством влюбленной в мужчину женщины, а с симпатией и выражением некоторой добродушной иронии, как к хорошему, сильному, умному, но немного неуклюжему человеку. Как ни странно, эта неуклюжесть вызывала у Виктории ощущение чего-то близкого и родного, теплого и надежного. На этих рисунках он был чем-то похож на ее любимого папа́, только гладко выбритого.
Когда королева Александра забылась блаженным сном, девушки понимающе переглянулись и, прикрыв за собой дверь каюты, выскользнули на палубу. Через пару минут они были уже на баке у самого форштевня, под флагштоком с Андреевским флагом. Посторонних ушей поблизости не наблюдалось.
– Милая кузина, подумать только – что тебе довелось пережить за последнее время… Столько чудес и невероятных происшествий… – задумчиво произнесла Виктория, поправляя непослушную прядь волос, из-за сильного ветра то и дело выбивающуюся из ее прически.
– Невероятным они кажутся только с первого взгляда, – пожала плечами Ольга, – а потом ты привыкаешь ко всем этим чудесам, и они делаются для тебя самым обычным делом. Ты знаешь, Тори, я уже стала привыкать к тому, что все мужчины вокруг видят во мне не принцессу, сестру царствующего императора, а красивую, умную и привлекательную женщину. То есть видят саму меня, какая я есть, а не мою внешнюю упаковку.
– Понимаю тебя, дорогая кузина, – кивнула Виктория, достаточно хорошо осведомленная о не сложившейся супружеской жизни Ольги, – но не кажется ли тебе, что ты ведешь себя несколько легкомысленно, столь демонстративно флиртуя с этим colonel Berezhnoy? Все-таки ты замужняя леди…
– Дорогая Тори, – со смехом ответила Ольга, – я уже привыкла к тому, что эти люди мыслят совсем другими категориями. Для них более важна моя личность, чем положение в обществе. Кроме того, тебе же прекрасно известно, что мой брак не более чем пустая формальность. Меня, а точнее, мое тело, принесли в жертву политическим интересам. Но, увы и ах, моему так называемому мужу не понадобилось и этой малости. После трех лет брака я все еще остаюсь девственницей. По возвращении в Петербург мой брат обещал мне признать мой брак недействительным, и мой бывший муж больше никогда не сможет мне докучать.
– Боже мой… Милая моя, – прошептала принцесса Виктория, – я даже и не предполагала, что дела твои обстоят настолько плохо. Прими мое самое искреннее сочувствие. Ах, как бы мне хотелось, чтобы и на меня смотрели бы такими глазами, какими на тебя смотрит твой colonel Berezhnoy… При этом в его глазах горит какой-то странный огонь, и это так волнующе и романтично…
– Милая Тори, – вздохнула Ольга, – ведь в этом мире так много умных, замечательных и все понимающих мужчин. Почему бы тебе не обратить внимание на адмирала Ларионова? Мне кажется, что под маской неуклюжего русского медведя в нем скрывается благородный рыцарь с нежным сердцем и ранимой душой…
Последние слова Ольги пробили броню вечной британской невозмутимости ее кузины, и брови Виктории удивленно взлетели вверх.
– Как?! – воскликнула она. – Не адмирал ли просил тебя завести со мной этот разговор?
– Да что ты, Тори, – отмахнулась Ольга, – я сказала это потому, что мне захотелось тебе помочь. К тому же адмирал выше этого, и вообще, иногда мне кажется, что он уже женат… на своей любимой эскадре. А ведь каждому мужчине нужна женщина, как говорит мой полковник, его половинка. И мне почему-то кажется, что вы с адмиралом созданы друг для друга.
Щеки Виктории слегка зарумянились, на ее губах вдруг расцвела робкая улыбка.
– Моя милая проницательная кузина, – вздохнула Виктория, – да с чего ты взяла, что мы с адмиралом Ларионовым можем понравиться друг другу? Ведь только моей симпатии для этого недостаточно. Я уже не верю в то, что мне встретится такой мужчина, которому была бы нужна такая старая дева, как я, а не мое положение в обществе и прилагающийся к нему титул.
– Дорогая Тори, – Ольга оглянулась по сторонам, бросив мимолетный взгляд на мостик, где мужчины были заняты своими вечными никотиново-политическими разговорами, – адмирал Ларионов выше всех этих условностей. Если ты ему понравишься – а я верю, что это обязательно случится, – то любить он будет тебя такой, какая ты есть, не обращая внимания ни на твой возраст, ни на твои недостатки. Это именно так, и никак иначе, уж поверь мне.
На какое-то время принцесса Виктория растерянно замолчала, а потом поджала губы и опустила глаза.
– Дорогая кузина, – после небольшой паузы произнесла она, – даже если допустить, что твои взбалмошные фантазии не лишены смысла, то подумай, что скажет в данном случае наше британское общество и в особенности моя милая мама́?
– Милая Тори, – Ольга сейчас была похожа на строгую учительницу, рассказывающую своим непослушным ученикам о правилах хорошего тона, – а какое тебе, собственно, дело до мнения какого-то там общества. Ведь это именно твоя жизнь, и если ты сама не будешь вести себя как самостоятельная и независимая личность, то никто не будет воспринимать тебя всерьез. Хочешь своего счастья – так борись за него, а по-другому не получится.
– Дорогая сестрица, – поинтересовалась Виктория, – а почему ты решила, что я хочу именно такого счастья?
– Милая Тори, – улыбнулась Ольга, – да я вижу по твоему лицу, что ты хочешь обычного женского счастья с равным тебе по разуму мужчиной. Ты уж извини, но Слава научил меня разбираться в людях.
– Ну что ж… – замялась Виктория, – я в принципе не против… но…
В этот момент в воздухе раздался оглушительный свист и рев, возвещая, что на авианосец «Адмирал Кузнецов» совершает посадку самолет.
– Что это? – вздрогнула Виктория.
– Это означает, – торжественно ответила великая княгиня, – что на переговоры с твоим отцом прибыл мой брат-император. Если ты согласна поближе познакомиться с адмиралом, то с его помощью я сумею это устроить. Не делай такое скорбное лицо, кузина, мне так хотелось бы видеть тебя счастливой. Разве ты этого не заслужила?
13 июля (30 июня) 1904 года, 16:45.
Английский канал,
15 миль западнее города Кале (Франция).
