Следствием нашего доклада, составленного для императора и переданного на следующий день в зашифрованном виде по телеграфу, стал изданный вчера и распечатанный сегодня во всех российских газетах Указ императора о том, что отныне заниматься добычей и переработкой нефти на территории Российской империи могут лишь подданные российского царя-батюшки, а собственность господ Ротшильдов в Баку подлежит национализации.
В тот же день в Петербурге вышел в свет номер газеты «Правда», в котором более половины материалов было посвящено Баку. Сосо потрудился на славу. Он, как настоящий спецкор «Правды», собрал и обработал полученную от местных большевиков информацию. В газете подробно описывалась тяжелая жизнь нефтедобытчиков, бездеятельность, а то и прямое попустительство властей, которые закрывали глаза на беспредел, творимый владельцами нефтепромыслов. Ну и, естественно, о подготовке в городе межнациональных столкновений, которые должны были сопровождаться погромами и убийствами. Отдельно была отмечена роль представителей некоторых иностранных компаний в организации всех этих безобразий. Этот номер «Правды» вызвал в народе сенсацию и шел буквально нарасхват.
Думаю, что все в нем опубликованное впечатлит императора, и он направит в Баку комиссию, которая займется «разбором полетов». Так что господам Манташевым, Гукасовым и Зубаловым вскорости предстоят «большие хлопоты», которые кое для кого могут закончиться и «казенным домом». Новый царь настроен решительно и цацкаться с местными олигархами не намерен. Да и господину Нобелю, возможно, тоже достанется на орехи. Недаром наш любезнейший Юхан Густавссон перестал изображать из себя рубаху-парня и теперь беседует с нами официально и с некоторой опаской.
Ну, и бог с ним. Мы с Сосо после всех наших дел отдыхаем и залечиваем раны. По несколько раз на дню ему приносят длинные-предлинные телеграммы от Ирочки Андреевой. Сосо читает их с блаженной улыбкой, после чего бережно складывает в специальный конверт – хорошо, что не под подушку. Время от времени он достает их и перечитывает еще и еще раз.
А я тоже неожиданно получил телеграмму, полную сочувствия и пожеланий побыстрее выздороветь. Она была написана мадемуазель Натали – моей «боевой подругой», с которой я совершил свой рискованный вояж в Швейцарию, закончившийся поимкой Парвуса и Троцкого. Похоже, что Натали хочет возобновить наше с ней знакомство. Ну, что ж, и я тоже не против. Эта умная и красивая девица мне очень понравилась. Так что и у меня, и у Сосо есть дополнительные стимулы побыстрее отправиться из Баку обратно в Петербург.
Часть 4. Петербургские рассказы
26 (13) июля 1904 года, 10:05.
Санкт-Петербург. Зимний дворец.
Готическая библиотека
– Добрый день, брат, – сказала великая княгиня Ольга, тихонечко входя в Готическую библиотеку. – Мы с Вячеславом пришли, как ты и велел.
– Добрый день, ваше императорское величество, – произнес вошедший следом за Ольгой Бережной. – Полковник, тьфу ты, генерал-майор Бережной по вашему приказанию прибыл, – шутливо добавил он.
Михаил улыбнулся, подошел к Бережному и пожал ему руку.
– Добрый день, Вячеслав Михайлович, добрый день, Ольга. Наш сегодняшний разговор будет чисто семейный, а потому давайте обойдемся без титулов. Они здесь неуместны. К тому же, Вячеслав Николаевич, мы же вместе с вами сражались бок о бок, вместе были ранены, так что теперь, – Михаил подмигнул Бережному, – вам теперь дозволяется сидеть в моем присутствии и закуривать без особого на то разрешения.
– Простите, Михаил, но я не курю, не люблю эту дурную привычку, – развел руками Бережной, – сидеть же тогда, когда дама стоит, считаю неприличным.
– Действительно, Ольга, присаживайся, – сказал Михаил, – в ногах правды нет. И вы, Вячеслав Николаевич, садитесь рядом. Разговор у нас будет долгим и серьезным.
Когда все расположились вокруг стола, на котором лежало несколько папок с бумагами и хрустальный стаканчик с разноцветными шариковыми ручками, на какое-то время наступила тишина.
– Михаил, – наконец произнес Бережной, нарушив несколько затянувшееся молчание, – о чем именно вы хотели со мной побеседовать?
– Вячеслав Николаевич, – ответил император, – речь пойдет о вас с Ольгой и о той ситуации, которая сложилась сейчас в России. Ведь вы и она, надеюсь, теперь являетесь членами моей команды?
– В этом, Михаил, можете не сомневаться, – кивнул Бережной, – еще там, на Тихом океане, мы обещали вам, что будем рядом с вами, и вы всегда можете рассчитывать на нашу помощь.
– Да, брат, – сказала Ольга, – я тоже готова стать твоей помощницей.
– Ну что ж, друзья мои, спасибо на добром слове, – с благодарностью произнес император, – хотя я, собственно, в этом никогда и не сомневался. В любом случае свое разрешение на ваш брак я уже дал, так что можете назначить дату венчания. А если кто-то из так называемого высшего света будет недоволен сим фактом, то он забудет дорогу во дворец. Пусть сидит дома и строчит мемуары о том, «как хорошо было до того, как…».
– Спасибо, Михаил, – Ольга слегка покраснела и бросила быстрый взгляд на Бережного, – думаю, что лучше всего будет обвенчаться в августе до начала Успенского поста. Отец Иоанн Кронштадтский уже согласился совершить брачный обряд.
– Ну, вот и хорошо, сестренка, – произнес Михаил и ласково погладил Ольгу по щеке. – Совет вам да любовь.
Потом он вздохнул и сказал.
– А теперь поговорим о делах государственных. В настоящий момент круг людей, которым я могу безоговорочно доверять во всех вопросах, весьма узок. Это наша с тобой мама́, адмирал Ларионов, ты с Вячеславом Николаевичем, господин Тамбовцев, полковник Антонова, штабс-капитан Бесоев и Иосиф Джугашвили, известный так же, как товарищ Коба. Вот, пожалуй, и все. Остальные, хотя и знакомы в той или иной степени с тайной людей из будущего, но полного доверия пока еще не заслужили.
– А как же Сандро с Ксенией?! – удивленно воскликнула Ольга. – Разве им нельзя доверять?
– У Сандро, Ольга, – ответил Михаил, – при всех его достоинствах есть недостатки. Например, он был в числе организаторов тех злосчастных лесных концессий на реке Ялу, которые в значительной степени приблизили войну с Японией. Уж слишком он бывает порой сребролюбив и склонен к разного рода авантюрам. По этой причине я не могу до конца ему доверять. Да, он умен и обладает немалыми организаторскими талантами, но использовать его надо только там, где его умение, как говорят в будущем, «делать инвестиции» принесет государству пользу, а не вред.
– Каждый человек бывает незаменим, – Бережной процитировал бессмертного Козьму Пруткова, – будучи употреблен на своем месте.
– Вот именно, Вячеслав Николаевич, – кивнул император. – Самым подходящим занятием для великого князя Александра Михайловича будет внедрение новых технологий, создание в России электротехнической, автомобильной, авиационной промышленности, развитие производства оптического стекла, строительство моторных, резиновых и алюминиевых заводов. Собственные капиталы у него есть, а если к ним добавить и государственные средства, а также, как у вас говорят, частные инвестиции, в том числе и капиталы, полученные от приема в казну кораблей вашей эскадры, то может получиться довольно неплохая сумма, с помощью которой можно свернуть горы. Впрочем, великий князь Александр Михайлович сам по себе не так плох. Прочие представители Дома Романовых куда как хуже. Но это вопрос мой, который я должен буду решать, как глава Императорской фамилии. Надо подсократить число титулованных бездельников и заставить их трудиться в меру их сил и способностей.
